Только он не ответил на звонок.

Я вернулась в нашу бристольскую квартиру, заварила кофе и устроилась с блокнотом на диване. Идея второй книги к завтрашнему дню! Даже не смешно. Однако, как ни странно, энергии прибавилось: у меня вдруг замаячила цель – и конкретный срок. Мечта казалась волнующе близкой!

Роясь в укромных уголках памяти, я быстро набрасывала задумки в блокнот. Старые идеи, трепеща крыльями, проносились как стайка птиц – слишком быстро, даже цвет перьев не рассмотришь.

Когда-то я представляла женщину, которая едет на пыльном пикапе через канадские равнины, на пассажирском сиденье пристегнут ребенок, фары забрызганы кровью, к бамперу прилип пучок человеческих волос. Увы! Когда я начала присматриваться к картинке, то не смогла разглядеть ни выражения лица этой женщины, ни поворотов, куда мог бы вырулить сюжет.

Я приготовила новую чашку кофе и, отхлебывая на ходу напиток, обожгла верхнюю губу. Нужно что-то приблизительное, расплывчатое, на один-два абзаца. Чисто концепцию. Как сказал литературный агент, необходимо показать широту идей.

«Даже если тебе предложат контракт на вторую книгу, необязательно воплощать предложенную сейчас задумку».

Боже, подумать только: контракт на вторую книгу!

Отодвинув картонную коробку с мамиными фотоальбомами, я плюхнулась на диван. Меня захлестнула новая волна горя и отчаяния. Как хотелось бы с ней поговорить! Мы бы ночь напролет перекидывались идеями, черпая их из любимых книг, придумывали бы, как по-новому развить сюжет…

Я едва не позвонила Фионе, однако стоило вообразить ее сухой, резкий тон, недоумение, что ее не уведомили о встрече с издателем… Словом, нелепая мысль. Нет уж! До сих пор чужая помощь мне не требовалась.

Я решила дать мозгу отдых минут на десять, прежде чем снова взяться за блокнот.

Вытащив мамин фотоальбом – как оказалось, рождественский, – я начала разглядывать снимки в пластиковых кармашках: в основном тусклые зимние пейзажи да мы с Фионой на розовом ковре в волнах разорванной оберточной бумаги. Вторым мне попался коричневый альбом в мягком кожаном переплете. До чего же я удивилась, когда обнаружила вместо фотографий пачку листов, исписанных маминым наклонным почерком! Первая мысль – коллекция писем, но при ближайшем рассмотрении я заметила на страницах заголовки глав.

Похоже, одна из маминых историй, которые мы когда-то читали. Листы перекочевали ко мне на колени, глаза заскользили по строчкам… Нет, текст был новый, незнакомый – настоящее сокровище, частица матери, воспоминание, не затертое среди прочих.