Рафферти снова с улыбкой посмотрел на меня, будто мы с ним коллеги и обсуждаем дело за пинтой пива в уютном пабе.
– Пожалуй.
– Думаете, это была она?
– Сомневаюсь. – Озноб пробирал насквозь, просачивался внутрь, что-то такое я должен знать, чего-то не учел… – Но если она в него влюбилась, зачем ей писать ему письма? Не проще ли взять и замутить с ним?
Рафферти пожал плечами:
– Может, она, как и утверждает, боялась, что он хочет над ней посмеяться. Или строила из себя недотрогу. А может, на самом деле вовсе и не была в него влюблена, просто пыталась его подловить, сделать что-то такое, что послужило бы доказательством его приставаний, – например, прислать ей фото члена. Или вообще не знала, чего хочет. – Снова улыбка. – Девчонки-подростки все чокнутые, правда же?
– Наверное.
– По крайней мере, так мне рассказывают. В общем, сперва я гадал, что да как. А потом, – Рафферти непринужденно откинулся назад и облокотился о стену террасы, словно чтобы полюбоваться садом, – я вспомнил те твиты. И понял, что есть один человек, не Сюзанна, который не прочь прикинуться кем-то другим, чтобы поприкалываться в интернете, задурить людям головы. И у кого это отлично получается.
Меня снова обдало холодом. Он исходил от земли, проникал до костей. Я уже не чувствовал ног.
– Это ведь вы посылали Доминику те письма?
– Не знаю, – ответил я. – Не помню.
Рафферти вздохнул с раздражением и удивлением:
– Ну хватит, Тоби.
– Я серьезно.
– Можно подумать, вы отправили столько подложных писем, что такую мелочь, как письмо парню, который вскоре умер, уже и не вспомните?
– Не помню.
– Ладно. Зайдем с другой стороны. Вы в школе писали кому-нибудь анонимные письма?
– Да вроде бы нет, – ответил я и заподозрил, что это неправда: вот мы с Деком смеемся за школьным компьютером,