– Что?

– Вы пришли меня арестовать?

– Нет.

– Значит, все это может подождать?

– Думаю, да. Я не верю в то, что наплел Лютер. Это так, для ясности. Но мне все-таки кое-что здесь кажется странным.

– Что именно?

– Вы помните, как мы вошли в его больничную палату для опознания?

– Да.

– А Лютер, ну, короче, плохо въезжает в ситуацию, надеюсь, понимаете, о чем я. Этот глупец сразу сознался в том, что на месте преступления в него стреляли, помните?

– Да.

– То есть соображает он туговато.

– Согласен.

– И все же, когда я его спросил, зачем он это сделал, помните первое, что он сказал?

Саймон молчал.

– Он показал рукой на вас, Саймон, и сказал: «А его почему не спросите?»

Саймон вспомнил. Вспомнил, как он сразу разозлился: вот перед ним стоит этот подонок Лютер, который покушался на жизнь Ингрид. Мысль о том, что этот мерзавец способен такое совершить, привела его в бешенство.

– Он просто хватался за соломинку, детектив.

– Думаете?

– Да.

– Нет, Саймон, вряд ли у него хватило бы на это ума. Очевидно, Лютер знает кое-что, о чем еще нам не рассказал.