– А почему бы нам не обратиться за помощью к нашим друзьям из Лэнгли? – предложил тот.

– Ты прав. Но я сделаю это неофициальным путем. Позвоню моему приятелю Уотсону, может, он что и подскажет. И наверняка нам поможет, поскольку за ним накопилось передо мной несколько должков. Мы не раз оказывали ему услуги, да и знаком я с ним уже бог знает сколько лет.

Уотсон сидел в своем кабинете и ошалело смотрел на экран компьютера, не веря собственным глазам. Только что его старый приятель израильтянин Ури Абарбанель попросил Оливера об одолжении: ему была нужна вся возможная информация об обитающей сейчас в Каракасе женщине. Она очень интересует “Моссад”. Ури пообещал через несколько минут прислать фотографию в закодированном виде. И вот на экране медленно появилось изображение. Уотсон почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он изумился, испугался, потом на него накатила волна неудержимой паники. Резкая боль в желудке заставила вскочить со стула. На лбу выступил холодный пот. Он увидел фотографию “его” Кристины Гарсы – под именем Эвы Лопес она явилась на какой-то праздник в Каракасе, куда собралась вся местная элита.

В самом факте ее там присутствия не было ничего особенного. Это работа. Ужас вызывало то, что Кристина-Эва держала за руку агента G2. Между тем Оливер Уотсон понятия не имел, что тот находится в Венесуэле. И Эва, точнее “его” Кристина, своему шефу ни словом об этом не обмолвилась. Уотсон просмотрел другие фотографии и короткое видео, присланные Абарбанелем. Сразу бросалось в глаза, что запечатленных там мужчину и женщину что-то связывает. Они обменивались влюбленными взглядами, и, может быть, их даже связывала настоящая любовь.

Сам собой напрашивался убийственный вывод: “его” Кристина является двойным агентом и работает на кубинцев. Принятые в их профессии правила и законы требовали, чтобы о любых романтических отношениях, особенно с человеком, принадлежащим к секретным службам другой страны, сотрудник непременно докладывал руководству. Такая ситуация предполагала череду объяснений и получение одобрения сверху. То, что Эва ничего не сообщила в Лэнгли о своем увлечении, было недопустимо и очень подозрительно. А раз она не поставила в известность начальство о столь важном факте, сам собой напрашивается вывод: с некоторых пор Эва стала воспринимать своих коллег как врагов.

Теперь Уотсон чувствовал уже не смятение, а ярость, панику и глубокую тревогу. Своему приятелю из “Моссада” он ответил коротко: в ЦРУ тоже ничего не знают про эту женщину. Итак, израильтянам он солгал. Но обманывать коллег из Управления не имел права, у него не было другого выхода – приходилось бить тревогу. Естественно, начальство устроило ему жестокий разнос. Оно, как и он сам, сразу же сделало вывод, что их главный резидент в Венесуэле завербован кубинским G2 и действует в качестве двойного агента. И кто знает, сколько это уже продолжается! Вот, значит, почему она терпела одну неудачу за другой и ни на шаг не смогла продвинуться, выполняя порученное ей задание.