– Как хорошо вы тут все обустроили, – сказал он ей. – Наверное, потратили на это кучу сил.

– Ты веришь в то, что он сказал? – спросила она.

Он потряс руками, чтобы сбрызнуть воду и высушить их.

– Не могу представить, зачем ему врать. Сейчас это не имело бы никакого смысла. – Он подождал какое-то время и добавил: – Хотя мне интересно, зачем он сменил имя?

– Не хотел больше иметь никаких дел с государством. Чтобы они нашли его. Начали расспрашивать. Совать свой нос. Он подумал, что будет лучше сам о себе заботиться, чем с их помощью.

Демарко кивнул, но не стал озвучивать свои мысли. А думал он о том, что сам когда-то так себя чувствовал. Как пушечное мясо, натренированное убивать. Обманутое. Преданное.

– Раньше он довольно хорошо играл на гитаре, – сказала Кэт. – Оттуда он имя и взял. Знаешь «Ночью, когда они ехали по старому Дикси»?

Демарко быстро мысленно пробежался по словам песни.

– «Его звали Вирджил Кейн», – процитировал он.

– А кто ее спел?

– Это был… Левон Хелм. Ну конечно. Вирджил Хелм.

– Раньше Эмери и сам песни сочинял.

– Хотелось бы мне их услышать.

Она посмотрела на горизонт, голубые и чуть размытые холмы вдалеке, небо, которое было тогда необычно ярким. А потом она запела, ее голос был мягким и низким:

– «Есть у меня история, но я не знаю, где начать. В начале и в конце мне будут сердце разбивать. И где-то с середины не вернуть уже все вспять. Я знаю, это грустно, но такова моей жизни печать». – Она помолчала, потом моргнула и сказала: – Это первый куплет. А следующий куплет – уже последний.

– Его вы тоже знаете?

Она кивнула:

– «Я воспряну, ножи наточу и меч. Наступила ночь, и меня уже нечем отвлечь. Где любовь-то моя? Красавицы все так жестоки. И похоже, умру я вовек одиноким».

Когда она допела, на глаза у нее навернулись слезы.

– Боже мой, – пробормотал Демарко. – Эмери это написал?