Я была уверена, что скоро появятся и первые синие огоньки.

Пламя окрасило крышу домика в красный цвет. Над головой плыли серые клочья облаков, словно следящие за происходящим.

Я подошла к призраку, который вытащил нас с Оливией из воды. Паоло стоял лицом к лесу. Я знала его, но… не знала. Только теперь я поняла, что никогда не знала его настоящего. Все это время он носил маску. И все же мое сердце загорелось любовью, когда я посмотрела на него, и я ненавидела себя за это. Это была меньшая любовь, но все же смерть и воскресение не стерли этого чувства.

Внутри меня открылась дверца, сквозь которую я мельком увидела все, что так долго сводило меня с ума, – как Паоло, должно быть, доплыл до берега, как нуждался во мне как свидетеле своего исчезновения, чтобы снять подозрения.

Как долго они с Сильвером были вместе.

Как чертовски долго.

Количество лжи, точнее и не назовешь, умножалось в моем сознании в геометрической прогрессии, чем дольше я думала об этом. Непостижимая, безграничная способность Сильвера двигаться вперед поражала. Он актерствовал, изображал неподдельное недоумение во время расследования смерти Паоло, а затем и Сэнди. Имел наглость выражать сочувствие. Сидел на похоронах – боже мой, – зная, что никто другой не знал, то и дело вытирая глаза дорогим носовым платком.

Мне было интересно, где он оставил другую часть себя или где она оставила его.

Паоло обхватил руками дрожащую грудь, а я изучала черты его лица и заметила, как он побледнел. Его фигура была такой же, правда, он немного похудел. Его черные как вороново крыло волосы, теперь более длинные, отражали свет огня. Его кожа была пепельной, а вместо переднего зуба торчал треугольный обломок – я уверена, что он хотел бы это исправить. Суженные глаза скорбно блестели из-под нахмуренных бровей – может быть, от того, как он жил в предыдущие месяцы, а может быть, от встречи со мной.

В мгновение ока я увидела его таким, каким он был на причале в день своего исчезновения. На вороте рубашки поло висели его солнцезащитные очки. Его смех, его дерзость и его огромные мечты. Этот человек выглядел на несколько лет старше.

Что еще сказать? Часть меня хотела рассмеяться – он жив, и это было так абсурдно.

Любовь, которую я пыталась усмирить, вернулась в мою грудь ошеломляющей волной, как инстинктивное желание дышать. Это было неправильно, не так ли? Я не должна была так себя чувствовать. Но чувства – это не мысли; вы не успеваете над ними как следует поразмыслить. Самосознание не терпит передышек.

Я вспомнила, он сказал по телефону, что слышал о Сэнди, и отправился обратно в Нэшвилл тем же утром. Что он не мог допустить, чтобы случившееся с ней случилось бы и со мной.