– Понадобилось семь часов, чтобы легкие Эли наполнились кровью, которая утопила его… Каждое слово стоило ему нечеловеческих мук. Я не смог бы забыть их, даже если б очень постарался. Он хотел, чтобы я нашел это место.

– Зачем?

– Притормози-ка, – приказал Эдриен. – Вот оно.

Элизабет остановила машину прямо посреди старой колеи. Они были милях в тридцати от ближайшего населенного пункта, глубоко в лесу, подтопленном болотом. Место, которое Эдриен имел в виду, оказалось просветом между деревьями рядом с горой щебенки и поваленным указателем, который сейчас представлял собой всего лишь проржавевший жестяной квадрат.

– А это точно здесь?

– Подходит под его описание.

Элизабет все это очень не нравилось. Отходящая вбок колея заросла, но не совсем. В какой-то мере люди ее все-таки использовали.

– И что там?

– Причина всего.

Ответ Элизабет тоже не понравился. Она оглядела в обе стороны пустынную дорогу, а потом всмотрелась в полумрак под деревьями, видя только тени, плети дикого винограда и лопухи размером с ребенка. Все вокруг казалось заброшенным и забытым.

– Ты уверен, что сюда?

Эдриен кивнул, так что Элизабет свернула на колею, проскребаясь через самые глубокие рытвины, пока земля не стала достаточно ровной, чтобы можно было ехать чуть быстрей скорости пешехода.

– Это далеко?

– В конце должны быть старая мельница и глубокая вода. Он сказал, где-то с милю. Там дорога упрется в тупик.

Элизабет осторожно продвигала машину дальше; деревья все теснее смыкались у них над головами.

– Тут он и жил?

– И родился, и жил. Его мать умерла, когда он был еще ребенком, так что остались только они с отцом. Ни электричества, ни водопровода. У них даже не было машины.

Чтобы преодолеть какую-то милю, ушло порядочно времени. Вырвавшись из-за деревьев, колея свернула к заброшенной мельнице, за которой расстилалась обширная гладь воды, теряющаяся в дымке вдали. У берега вкривь и вкось, словно гнилые зубы, торчали сваи полуразвалившейся пристани. Мельница была совсем древней. Крыша отсутствовала, но сохранились обломки водяного колеса – там, где ручей образовывал запруду, а потом ярился белой пеной на обломках камней. Элизабет остановилась по соседству со строением; увидела мох на стенах, сочащуюся из них влагу. Эдриен выбрался из машины, и тут же откуда-то издали, из тумана, донесся громкий всплеск.

– Он часто рассказывал о своем детстве здесь, про свою семью и разочарование, тяжелую жизнь босоногого мальчишки.

Элизабет заглянула внутрь мельницы. Полы напрочь прогнили, стены – из голого камня.