– Почему бы вам с Оливером просто не признать, что вы – пара гомиков, и не оставить моих девочек в покое?

Я уставился на него. В горле саднило, тошнотворный ужас неотвратимо растекался по конечностям. Джеймс опустил голову и, нахмурив свои густые брови, посмотрел на меня исподлобья.

– Поэтому я ответил, – продолжал он своим собственным голосом: – «Я не знаю, кто тебе такое сказал, но Мередит тебе не принадлежит, и уж точно тебе не принадлежит Рен. Упейся до смерти, если хочешь. Я ухожу». Но он не отпускал меня.

– Что это значит? – спросил я.

– Он хотел драться. Я старался как-то отвлечь его, но он схватил меня и швырнул на двери лодочного сарая. Они не очень крепкие и такие старые, что я проломил их и упал на сложенное там барахло. Он снова пошел на меня, а я потянулся к тому, что было под рукой, и это оказался багор.

Губы Джеймса затряслись, он замолчал и прижал ладони к глазам, будто смахивая воспоминание. Все его тело содрогалось от озноба.

– А потом? – спросил я, хотя уже не хотел его спрашивать: я вообще ничего не хотел знать.

– Он рассмеялся, – пролепетал Джеймс, не отнимая ладони от лица.

Я почти услышал низкий, хищный смех Ричарда, разносящийся во тьме.

– Он… он сказал: «Сделай это, сладкий мальчик, маленькая принцесса, я бросаю тебе вызов». И толкнул меня… толкнул к концу причала, повторяя: «Я бросаю тебе вызов, я бросаю тебе вызов, а ты не можешь ничего сделать». И я оглянулся, вода была уже совсем близко, я мог думать лишь о Хеллоуине и о том, что никто не помешает ему утопить меня прямо сейчас. А он заладил: «Сделай это, давай попробуй, я вызываю тебя, я вызываю тебя», – и я…

Ладонь Джеймса скользнула ниже, прикрыв рот. Его глаза блестели в темноте, слезы текли по лицу, бежали по пальцам.

– Я не хотел, – простонал он. – Но я так испугался, и поэтому просто… Но это был несчастный случай, Оливер, я клянусь. Клянусь.

Он съежился, стал еще меньше. Он выглядел беспомощным и совсем напуганным. У меня подкосились ноги: я увидел все так, как оно и произошло в действительности. Дикий, незапланированный удар и болезненная отдача. Удивление. Горячие брызги крови на лице и рубашке. Ричард, как в замедленной сьемке, падающий в воду: его глаза широко и недоуменно распахнуты.

Тошнотворный всплеск, а спустя секунду еще более тошнотворная тишина. Ричард – теперь лишь тело, неодушевленная вещь – плавает в воде лицом вниз. Джеймс бежит по холму к Замку. Быстро прячет багор, не понимая, зачем он тащил его так далеко. Спешит в ванную комнату, чтобы смыть кровь с лица и волос и блюет от ужаса, скручивающего кишки. Я вхожу в ванную. Полусонный, полуодетый. Там он. С колотящимся сердцем, скорчившийся на полу.