С губ рвется миллион вопросов. Куда ты уехала? Где была? Ты когда-нибудь хотела вернуться? А позвонить? Найти нас? Но я молчу, потому что не хочу выстраивать новые драматические отношения, похожие на ту кирпичную стену, что осталась за спиной. Я просто смотрю на нее и дышу, а потом отхожу на шаг назад, чтобы загородить ей Эмму, перетянувшую все внимание на себя.

– Она такая красавица, Сара. Вся в тебя.

Мне хочется рассмеяться от ее наивности и фальшивого комплимента несуществующей внучке. Если бы только она знала, что со мной сотворила.

– Хватит, Элейн. Я серьезно. Прекрати. Просто скажи, чего ты хочешь. Зачем ты позвонила папе? И почему именно сейчас?

– Я… – Она вздрагивает, поправляет очки и скрещивает руки на груди. – Ты точно не хочешь зайти хотя бы на секунду?

Я молча качаю головой.

– Наверное, хотелось узнать, как он поживает. Все эти годы я думала о вас. Все эти годы. Читала о твоей компании. И мне так хотелось сказать тебе, что я тобой горжусь.

Вот оно что. Я была права. Дело в деньгах.

– Конечно, это тебя не касается, но дела у меня идут хорошо. Это все?

Я собираюсь уходить. Мне хочется поскорее покинуть этот дом, оказаться подальше от нее, но она берет меня за локоть.

– Прошу тебя, Сара. Не будь так жестока.

Я резко разворачиваюсь.

– Я? Жестока? Что ты подразумеваешь под «жестокостью», Элейн? То, как ты превратила мое детство в сущий ад или как ты бросила восьмилетнюю дочь и мужа, который тебя боготворил?

Она смотрит так, будто я ее ударила, я и впрямь подумываю ее ударить, это было бы так приятно после всех ее пощечин. По ладони растекается горячее жжение. Но я никогда никого не била и не собираюсь начинать.

– Ты ничего не понимаешь, – говорит она.

– Это еще что значит? – Я гневно вонзаю в воздух вопросы: – Куда ты уехала? И почему? Дело было в мужчине? В наркотиках?

– Нет, совсем не в этом. Я ушла не ради кого-то еще. Или чего-то еще. – Она перетаптывается с ноги на ногу в дверном проеме. – Я поехала в Голливуд. Никогда не планировала уехать больше чем на месяц, максимум два. Но как только попала туда, я просто… – Она поводит плечами. – Ты не понимаешь, Сара. Я не создана для материнства. Твой отец это знал. Я это знала. Думаю, ты тоже знаешь.

– И что с того? Это дало тебе право просто уйти? Ты знаешь, сколько матерей каждый день испытывают такие же чувства? Думают, их чаша терпения переполнена? Это и называется материнством. Это тяжело. Но нельзя просто… Господи, нельзя просто уйти из семьи. Так не делают.

– Я знаю, что так не делают. Я была эгоисткой. Понимаю. Да.