– Нет-нет, все нормально, – заверила она его, не сводя с меня глаз.

Он взглянул на меня:

– Вы знакомы?

– Было дело, – ответил я. – Кэтрин Гринлоу?

В ее глазах мелькнуло затравленное выражение. Именно так она смотрела на меня в квартире Изабель. И потом, в «Рубике».

– Верно, – произнесла она.

Я много раз представлял себе нашу встречу, а сейчас не знал, что сказать. Чем заполнить неловкую паузу. Тишину нарушил Маркус:

– А это Эйдан, э-э-э…

– Уэйтс, – подсказала она. – Да, я помню.

– Ах вот как, – сказал Маркус. – Покажете нам квартиру?

– У меня тут кое-какие дела, – бросила она, начиная подниматься по ступеням. – Если понадоблюсь, зовите.

– Спасибо, Кэт, – сказал Маркус.

Осмотр не занял много времени. В доме было четыре этажа, не считая цокольного. Квартира 28B располагалась на втором. Две спальни, минималистский интерьер, приглушенные тона. Неброско, но со вкусом.

Мы вошли в кухню. Кэтрин подняла на нас взгляд. До этого она рассеянно смотрела в окно. На маленький садик за домом.

– Есть где детишкам играть, – сказал Маркус.

Я посмотрел на Кэтрин:

– У вас есть дети, мисс…

Кэтрин отвела взгляд от окна.

– Гринлоу, – повторила она с вызовом, как тогда, в разговоре с Шелдоном Уайтом.

В окно сочился тусклый зимний свет, озарял ее лицо. Не наркокурьер, а студентка-искусствовед. Как же я раньше этого не заметил?!