Сложно работать, когда вокруг тебя толпа. Эстибалис надела балаклаву и, когда я собрался вылезать из машины, протянула мне другую, такую же. Надевать ее не хотелось, к тому же рост все равно меня выдавал, однако в конце концов я сдался.

Вход в подъезд, с одной стороны от которого располагался магазин Барбур, с другой – лавочка, торгующая французским мылом, представлял собой зеленовато-золотую железную дверь со стеклянными вставками, позволявшими заглянуть внутрь. Я вооружился тараном, однако для начала мы нажали на домофоне латунную кнопку, отполированную временем, хотя знали, что нам никто не откроет.

– Инспектор, думаете ли вы, что Тасио Ортис де Сарате сбежал? – спросил меня один из репортеров, подсунув под нос микрофон.

Я ударил по нему кулаком и вновь нажал звонок на домофоне.

К зевакам присоединялись многочисленные прохожие, они снимали нас на свои телефоны. Кругом мелькали улыбки, чувствовалось всеобщее возбуждение, как будто мы – аттракцион, который можно показывать дома, в баре, на работе.

– Что, Кракен, Тасио тебя обыграл? Считаешь ли ты, что это он убил девушку твоего брата? – спросила крошечного роста журналистка, поднося к моему рту микрофон.

«Это шум, – подумал я. – Это всего лишь шум».

– Позвольте нам заняться нашей работой, – не выдержала Эстибалис. – Если ничего не получится, придется вызвать еще пару патрульных машин и полицейские оцепят территорию, чтобы нам позволили делать свое дело. Так невозможно, – прошептала мне моя напарница.

В конце концов Сезам – точнее, подъезд – открылся, и из-за дверей показалась почтенная дама из тех, кто носит пучок и ходит с тростью.

Увидев наши балаклавы и таран в руках, она попятилась, однако в следующий миг поняла, что происходит.

– Сеньора, вы позволите нам пройти? – спросил я, приподнимая балаклаву, и меня ослепили вспышки мобильных и фотоаппаратов.

– Конечно, проходите, проходите, – сказала она хриплым голосом, которого мы не ожидали от нее услышать.

Отлично: не придется ломать дверь под прицелом множества камер. Старушка пустила нас внутрь и, выйдя на улицу и поулыбавшись камерам, захлопнула за нами дверь. Внешние шумы мигом умолкли. Да здравствует тишина!

Мы поднялись на лифте и, прибыв на четвертый этаж, нажали звонок квартиры слева.

– Тасио! – крикнул я, постучав в дверь. – Можешь открыть? Ты дома?

Никто не отозвался. У Эстибалис кончилось терпение: она ухватилась за ручку тарана, и мы трижды ударили в металлическую дверь.

Удары отдавались даже в зубах, но дверь не поддалась. Мы ударили еще и еще раз, дверь распахнулась, и мы вошли в квартиру Тасио.