– Ты имеешь в виду фату и смокинг? – уточнила Блюм.

– Однако он одел мальчика в форму, взятую в музее, и… – Пайн замолчала, не сводя глаз с тела, потом опустилась перед ним на колени.

– Эй, я пытаюсь сделать панорамные фотографии, если вы не против, – громко сказал один из техников.

Пайн повернулась и одарила его таким взглядом, что он быстро отступил и начал возиться с фотоаппаратом.

– Что это? – спросила Блюм, присаживаясь на корточки рядом с Пайн, Ларедо смотрел через ее плечо.

Пайн достала из кармана пару перчаток из латекса и аккуратно расстегнула ворот куртки мальчика. Она заметила тонкую серебряную цепочку у него на шее и, вытащив ее из-под одежды, подняла вверх.

– Амулет со святым Христофором, – сказала Блюм.

Пайн кивнула.

– Да, так и есть. – Она провела пальцем по поврежденной части. – Посмотри на зазубренную кромку. Что-то настолько сильно по ней ударило, что повредило металл.

– Нам известна причина смерти мальчика? – спросила Блюм.

– Нет, на нем нет видимых ран. Следы удушения также отсутствуют. И на шее нет отметин от веревки.

– Значит, яд?

– Я даже не знаю. – Пайн оглядела голову мальчика. – Шея повернута под странным углом.

– Ты думаешь, она сломана? – спросил Ларедо.

– Вполне возможно.

Она подозвала фотографа и попросила его сделать несколько снимков амулета.

К этому моменту к ним снова подошел Уоллис, и Пайн указала на подвеску.

– Как вы думаете, это часть музейного костюма или она принадлежала ребенку? – спросил Уоллис.

– Или ее надел на него убийца, – сказала Пайн.

– Лили рассказала, что форму сняли с манекена с выставки, – сообщил Ларедо. – Преступник нашел его в задней части музея.