До и после…

Человек на кровати застонал.

Мы молча ждали. Таня посмотрела здоровым глазом сначала на меня, потом повернулась к Кресту. Казалось, она хотела заставить нас навсегда запомнить — какой она была прежде и что с ней сделал этот человек.

— Бритва, — сказала Таня. — Ржавая. У него это заняло часа два. И он изрезал не только лицо.

Не сказав больше ни слова, она вышла из комнаты и закрыла дверь.

Несколько секунд мы молчали. Затем Крест спросил:

— Ваше имя Луис Кастман?

— Вы из полиции?

— Вы Кастман?

— Да. И я сделал это. Господи, да я признаюсь, в чем хотите, — только вытащите меня отсюда! Ради бога!

— Мы не из полиции, — сказал Крест.

Кастман лежал лицом вверх, от его груди тянулась трубка. В такт писку машины там что-то периодически вздымалось и опадало. Это был белый мужчина, свежевыбритый, с чисто вымытыми волосами. Он лежал на специальной больничной кровати с перилами и рычагами управления. В углу я заметил судно и раковину. Больше в комнате не было ничего: ни мебели, ни телевизора, ни книг, ни журналов. Шторы на окнах задернуты. Мне стало не по себе.

— Что с вами? — спросил я.

Кастман повернул ко мне глаза. Только глаза.

— Я парализован. Полностью… — Он на мгновение остановился, опустив веки. — Ниже шеи — ничего.

Я не знал, как начать. Крест, по-видимому, тоже.

— Пожалуйста… — снова заговорил Кастман. — Вы должны забрать меня отсюда. Прежде чем…

— Прежде чем что?

Он открыл глаза, закрыл, затем снова раскрыл.

— Я получил пулю… когда? Года три или, может, четыре назад. Я ничего не знаю — какое сейчас число, месяц и даже год. Свет всегда горит… непонятно, день или ночь. Я не знаю, кто у нас президент. — Он с усилием сглотнул слюну. — Она сумасшедшая, честное слово. Звал на помощь — все без толку: она обила стены пробкой. Лежу вот так день за днем и смотрю на стены…