– Он преследовал Джона, – шепчет Антония.

– Видимо, он почувствовал, что что-то тут не так. И судя по всему, договорился с Паррой об эксклюзивном репортаже. Такое вполне может быть.

– Это ты во все это его втянул, – говорит Антония.

– Я же тебе объяснял, что Гутьеррес сам…

– Ты втянул в это Джона. Ты вечно находишь себе марионеток со сломаной ногой. Ты, Ментор. Это ты во всем виноват.

– Можешь обвинять меня сколько угодно. Только вот предпринимать ничего не надо.

– Осталось семнадцать часов!

– Теперь это дело полиции, Скотт. Это приказ. Не вмешивайся.

– А как же Карла Ортис?

– Еще будут другие сражения, Скотт. Так что успокойся.

Ментор вешает трубку.

Железная логика. Пожертвовать слоном, чтобы продолжить игру. Потому что главное – остаться в игре. Пожертвовать одной жизнью сегодня, чтобы завтра, возможно, спасти сотню. Как в той старинной притче про шахматы. Одно зернышко на первую клетку, два на вторую, четыре на третью. А на последнюю несчетное количество.

Скажи это Карле Ортис, скажи это ее сыну.

Раздается стук в дверь.

Антония уже знает, кто там.

Она долго не подходит. Бурлящая внутри нее ярость так и просится наружу. А за дверью как раз штопор.

Наконец Антония приближается к двери, но вместо того, чтобы открыть, запирает ее на защелку.

– Я не хочу с тобой разговаривать, – говорит она.

Антония чувствует, что Джон всем своим весом навалился на деревянную дверь.