И снова в омут.

4 Побег

4

Побег

От удара вдребезги разбивается левое заднее окно, осыпая Антонию осколками. Ее отбрасывает в сторону отца, который так и не успел пристегнуться. Передние подушки безопасности тут же срабатывают, но почему-то, как оказывается, для пассажиров, сидящих сзади, в этой машине за полмиллиона евро эйрбеги не предусмотрены.

Сэр Питер ударяется лбом об окно, оставляя на стекле паутину с ярко-алым пауком в центре. Его белые волосы (Антония убеждена, что он их красит) пропитываются кровью.

Антония привалилась к отцу, уронив голову ему на грудь. В последний раз они сидели так близко лет двадцать семь, двадцать восемь назад. И хотя Антония отчетливо слышит, как бьется его сердце (меньше чем в двадцати сантиметрах от ее правого уха), прислушиваться к нему она не пытается. А пытается она открыть машину, протягивая к дверной ручке связанные кисти.

– Нет… – шепчет оглушенный ударом сэр Питер.

Ей удается открыть дверь и пролезть через отца (случайно ударив его при этом коленом по почкам, без особого, впрочем, сожаления). Однако когда она уже наполовину высовывается из машины, сэр Питер вцепляется ей в ногу и тянет ее назад.

– Ты сделаешь только хуже, – говорит он.

Антония брыкается, отчаянно отбивается, молотя отца по ногам, рукам и груди, до тех пор пока ей не удается вырваться.

Хуже уже некуда.

Сасовцы начинают выбираться из крепких любовных объятий эйрбегов. И Джон Гутьеррес тоже. Только вот опыта у него побольше. Ему даже удается снова завести машину, и он уже машет Антонии.

Она смотрит на него, качая головой.

И бросается бежать в противоположном направлении, удаляясь от Джона, удаляясь от отца.

Беги, Антония.

5 Свободная линия

5