Голые ветви дубов и лип гнулись на ветру; трава на лужайке, где еще на прошлой неделе под осенним солнцем грелись пациенты и их родственники, казалась серой и жесткой. Можно было без труда представить на ней снег, который скоро повалит из грязных облаков и сменит нескончаемую морось.

Неле бросало в холод, когда она представляла, что ее похитили бы в такую холодную мерзопакостную погоду. А потом бросало в дрожь при мысли, чего еще она избежала. Благодаря женщине, которая сидела напротив в кресле-каталке и грела руки о кружку с кофе. С двумя ложками сахара, но без молока.

Молоко они обе еще не скоро начнут пить.

— Правда, уже лучше? — спросила Неле, и Фели кивнула.

Ее голова была еще перевязана — неудивительно, учитывая травму, которую нанес ей Франц. Врачи сказали, что удар металлическим прутом был не очень сильным, якобы без намерения убить, но привел к сотрясению мозга и трещине в черепной коробке. Полицейские, найдя психотерапевта в шахте заброшенного мясокомбината, сначала решили, что она мертва.

Вероятно, Фели и умерла бы там внизу, где ее бросил Франц, если бы Хирш со своими людьми вовремя ее не обнаружил.

— Все говорят, ты феномен, — улыбнулась Неле и взяла Фели за руку. — С такими травмами ни одна акушерка не смогла бы сотворить подобное чудо.

Фели улыбнулась и перевела взгляд с Неле на люльку, в которой мирно посапывал младенец с ангельской улыбкой на личике.

— Без тебя мы бы там внизу погибли.

— Без твоего отца, — мягко поправила ее Фели.

Вообще, это была заслуга обоих. Франц обыскал Фели и обнаружил у нее в кармане удостоверение врача. Когда она ответила положительно на его вопрос, сможет ли она принять у Неле роды, он с помощью троса спустил ее в шахту, несмотря на травму головы. И там внизу — в грязи, вони и тесноте — врач совершила нечеловеческий подвиг.

— Я просто вспомнила свою практику в отделении гинекологии, — пыталась умалить свои заслуги Фели.

Если бы она смелыми действиями не решила проблему с пуповиной, мать и ребенок, скорее всего, умерли бы мучительной смертью. А если бы ее отец не разгадал загадку с Ливио, полицейские никогда бы не обнаружили это место по сигналу его сотового. И никогда не нашли бы откормочный комплекс в Либенвальде.

— Ты уже выбрала имя? — спросила Фели и оторвала взгляд от младенца.

— Виктория, — ответила Неле, и обе улыбнулись.

— Победительница. Подходит, — одобрила Фели.

— Знаю.

Викторию нашли в стойле для телят. Немного переохладившуюся и голодную, но живую и невредимую. Франц не собирался убивать младенца, он хотел лишь разлучить их с матерью. Сказалось ли все произошедшее на Виктории негативным образом — в частности, заразилась ли она от Неле во время драматичных и кровавых родов, — в настоящий момент было неизвестно и станет ясно только через шесть недель. Но малышка уже сдала самый сложный экзамен в своей жизни, и все остальное было второстепенно. ВИЧ больше не приговор. Самое главное, что Виктория жива.