Фредрик разглядел Плантенстедта, съежившегося в проехавшей в гараж полицейской машине. Фредрик пересек комнату и остановился рассмотреть ее единственное настенное украшение — нарисованный в академическом стиле акварельный пейзаж Скагена с золотистыми песочными пляжами, темно-синим океаном и мутными чайками в оранжево-красном закате. Отвратительная картина. Фредрик отвернулся.

Андреас отодвинул свой стул назад и изучающее посмотрел на Кафу поверх очков.

— У нас есть какая-нибудь приманка? Станет ли он общаться с нами?

После совместной работы по поиску бомбоубежища в Порсгрунне Андреас с Кафой достигли перемирия. Они все еще соревновались в погоне за лучшие и наиболее внушающие доверия версии. Но теперь Фредрик отметил не без доли гордости, что они приобрели определенное уважение к мнению друг друга. Он остановил взгляд на Кафе. Она перегнулась через стол. Фредрику почему-то вспомнился тот раз, когда она поцеловала его.

— А может стать проблемой, — сказала она. — Если он связывает себя с террористическими планами Дранге, если действительно думает, что грядет Судный день, будут сложности. Он примет свою судьбу. Чем больше мы будем давить, тем больше он закроется в себе. Религиозные экстремисты смотрят на все наказания как на подтверждение воли божьей. Бог проверяет их, потому что они его избранные. Классическая «Уловка-22».

Фредрик слушал и думал, что они идут по ложному следу. Сёрен Плантенстедт пришел к ним рассказать о Бёрре Дранге. О биологическом оружии и планах на Судный день. Возможно, Плантенстедт сам еще не знал этого, но именно это он и собирался сделать. Фредрик был уверен в этом. Пастора беспокоила судьба Пио Отаменди и Карла Юсефсена. Независимо от того, как сильно ему промыли мозги. Было что-то в этом человеке, что говорило: он не считает это правильным. Фредрик заметил неконтролируемое сокращение мышц лица. Как будто неслышимый остальным внутренний голос пастора кричал ему правду изо всех сил. В конце концов, ему придется прислушаться к этому голосу. Только так он обретет покой.

— Сыграем на его чувстве вины.

Коллеги прервали обсуждение и посмотрели на него.

— Не забывайте, что Плантенстедт больше, чем просто пастор-фундаменталист. Он еще и человек с высшим биохимическим образованием. Его религиозность основана на интеллекте, а не только на эмоциях. Он и сам знает, какие ужасы сотворил. В нем борются мораль и вера. Вот здесь и будем копать.

В дверь тихо постучали, и показалась голова полицейского.

— Арестант и его адвокат прибыли.

Сёрен Плантенстедт передвигался по комнате так, как это делают ночные грызуны. Дешевый пиджак сменила куртка. Пастор рьяно чавкал жвачкой. Он никак не показал, что узнал Фредрика, и, сдержанно и как-то странно улыбаясь, подал ему руку.