— Это Арп[65], — сказал мужчина с пепельно-седыми волосами, поднимаясь из-за стола.

Симон Рибе был высокого роста, как и Фредрик, и безукоризненно одет. Он улыбался с самоуверенностью, фундаментом которой был капитал и идеальные зубы. Они пожали друг другу руки, и политик жестом пригласил следователей присесть в кожаные кресла перед столом, а советник остался стоять за ними.

— Вы не рассказывали мне, что она персидская принцесса, — начал разговор Рибе, наливая кофе в белые фарфоровые чашки.

— Спасибо, — смущенно ответила Кафа, поспешив добавить. — Но у меня пакистанские корни. Не персидские.

— Красота не знает границ, — сказал Рибе с улыбкой, передавая им чашки.

Советнику он не налил кофе, а свою чашку наполнил лишь наполовину, добавив в нее кипятка из серебряного кувшина. Затем Рибе откинулся на спинку кресла и вопросительно посмотрел на полицейских.

— Итак… — сказал он. — Чем могу быть полезен?

Осторожным движением Фредрик отодвинул чашку в сторону. Рибе положил руки одна на другую перед собой на столе, и следователь не мог не восхититься идеальной формой его ногтей.

— Мы здесь потому, что у нас есть основания полагать, что вы информировали о деле Сульру журналиста Йоргена Мустю, — Фредрик сделал короткую паузу, чтобы посмотреть на реакцию Рибе. — Убитого около здания Оперного театра.

Рибе поднял правую бровь.

— А чем… обосновано это предположение?

Его тон был таким, словно Фредрик предложил ему встретиться на площади Юнгсторге[66] поесть кебаб.

— Мы знаем, что Мустю звонил вам несколько раз за лето. И вы отправляли ему текстовые сообщения. Последний раз — в день его исчезновения, — ответил Фредрик, изо всех сил стараясь сохранить нейтральный тон беседы.

— Понимаю, — сказал Рибе. Он опустил взгляд на пиджак и смахнул с него невидимые соринки. — Ну что же. Дело в том, что весной у меня украли телефон. Конечно же я знаю Мустю, который освещал работу Стортинга, но я никогда, повторяю, никогда не был для него никаким источником. И уж конечно же в этом деле. Деле Сульру. Откуда у меня может взяться информация о нем? Я политик, а не полицейский следователь. — Он покачал седой головой и доверительно посмотрел на советника. — Полагаю, здесь кто-то пытается сыграть с нами шутку, — закончил он, откинувшись на спинку.

Прежде чем Фредрик успел что-либо сказать, Рубен Андерсен вытащил из папки два документа, наклонился и положил бумаги на стол.

— Читайте, — пропищал он не слишком дружелюбно.

Фредрик достал из внутреннего кармана очки. Первый документ оказался копией заявления в полицию, датированного всего парой дней до первого звонка на телефон Йоргена. Второй — квитанцией за новый телефон.