– Мы с ним встречались, – тихо проговорила я. – Всего один раз, много лет назад. Это была мимолетная, совершенно случайная встреча. Тобиас Хоторн услышал, как мама называет меня по имени. И попросил рассказать, как оно правильно пишется.

– Анаграммы он любил даже больше, чем виски, – подметил Нэш. – А уж хорошее виски было его страстью, тут не поспоришь.

Неужели Тобиас Хоторн мысленно переставил буквы моего имени сразу же, как его услышал? Позабавило ли его, что в нем оказались зашифрованы именно эти слова? Мне вспомнилось, как Грэйсон грозился нанять помощников, которые разузнают самые нелицеприятные подробности моей – и маминой – биографии. Неужели Тобиасу Хоторну тоже было дело до нашей жизни? Неужели он поступил точно так же?

– Он наверняка следил за твоей жизнью, – взволнованно подметил Грэйсон. – За жизнью крохи с таким забавным именем… – Он перевел взгляд на Джеймсона. – И, видимо, разузнал дату ее рождения.

– И после смерти Эмили… – Джеймсон выдержал паузу и смерил меня внимательным и долгим взглядом. – Первым делом вспомнил о тебе.

– И решил оставить мне все свое состояние только из-за имени? – переспросила я. – Это же сущее безумие.

– Ты же сама говорила, помнишь, Наследница: он лишил нас состояния не из-за тебя. Мы все равно ничего бы не получили.

– Деньги планировалось отдать на благотворительность, – возразила я. – А ты что же, хочешь сказать, что он вот так, ни с того ни с сего, уничтожил завещание, которое подготовил аж двадцать лет назад?

– Ему надо было чем-то привлечь наше внимание, – предположил Грэйсон. – Чем-то странным, до того неожиданным, что сразу будет понятно…

– Что это – новая загадка, – закончил за него Джеймсон. – Которую мы не сможем пропустить. Которая нас растормошит. И сблизит – всех четверых.

– Станет противоядием, – добавил Нэш непривычным тоном. Сложно было понять, что за ним скрывается.

Они знали старика как никто. А я – не знала совсем. И все эти слова для них имели смысл. Для них случившееся вовсе не было стариковской прихотью. Это была игра, сопряженная с большим риском. И я была ее частью. Тобиас Хоторн сделал ставку на то, что мое присутствие в Доме все изменит, вскроет давние тайны, что эта последняя головоломка все преобразит.

После гибели Эмили братья рассорились, но старик верил, что я смогу их сплотить.

– Я же тебе говорил, солнышко, – подал голос Нэш. – Никакой ты не игрок. Ты – стеклянная балерина – или нож.

Глава 89

Глава 89

Орен поджидал меня в Большой зале. Само это обстоятельство меня насторожило. Интересно, подумала я, а зачем он вообще оставил меня одну? Неужели ему и впрямь кто-то позвонил – или, может, сам Тобиас Хоторн велел ему в какой-то момент самоустраниться, чтобы мы все впятером могли завершить игру?