Он умолк.

— Тогда вы получили свою хромоту? — спросила я.

Он кивнул.

— Хотя внутренностям досталось гораздо сильнее, чем это видно снаружи.

— А Барбара? — спросила я.

Он только покачал головой.

— Вы так больше никогда и не женились?

— Даже ни с кем не встречался. Все эти годы я либо слишком ненавидел, либо слишком жалел себя, чтобы показаться женщинам привлекательным.

Он поднялся со скамейки и подошел к моей камере. И каким же грустным был взгляд этих выпуклых глаз.

— Я подвел ее, — сказал он. — И не хочу подвести вас.

Я торжественно кивнула.

— Спасибо, — сказала я.

— Что ж, — сказал он, — переодевайтесь. Увидимся в зале.

Когда он ушел, я отложила фотографию и переоделась в платье. Оказалось, что теперь пояс нужно затягивать на две дырочки дальше, чем мне приходилось делать до этого.

Через десять-пятнадцать минут вошел заместитель шерифа, чтобы сопроводить меня. Он сковал лодыжки ножными кандалами — мои руки почему-то остались свободными — и повел меня по коридору к двери, над которой была надпись «Зал суда № 2».

Идти мне было трудно, слишком коротка была цепь, так что мне потребовалось все внимание, чтобы не споткнуться. Так что, даже входя в зал суда, я продолжала смотреть вниз.

Периферическим зрением я могла разглядеть округлую фигуру мистера Ханиуэлла, который сидел за столом, предназначенным для защитника. Только подойдя к нему и немного успокоившись, я смогла вновь поднять голову.

Первое, на что упал мой взгляд, был стол обвинителя. По одну его сторону сидела Эми Кайе, прямая, словно шомпол проглотила. Какой-то незнакомый мне человек говорил с ней, хотя его слов я расслышать не могла. Было в нем что-то такое, отчего я сразу почувствовала к нему неприязнь. Может, из-за его галстука-бабочки.

Я продолжала осматривать собравшихся. В глубине зала сидели скучного вида мужчина и женщина, сжимавшие в руках блокноты. Похоже, это были репортеры.