Я там была?

— Я заметил, что на молитвенном дереве появилась от нее записка, — добавляет он.

Мой адвокат кивает:

— Присяжным уже предоставлена фотография этого доказательства, но не могли бы вы сообщить суду больше подробностей?

— С превеликой радостью. У нас есть небольшое искусственное дерево в задней части церкви и листочки бумаги рядом, чтобы люди писали молитвенные послания Богу, а затем вешали их на ветки. — Викарий засовывает руку в карман. — Собственно, я принес записку с собой.

— Не могли бы вы прочитать ее вслух?

— Конечно. Это слова из «Колыбельной» Брамса. «Спи спокойно, малыш, спи спокойно, малыш…»

Песня, которую я обычно пела Майклу, когда укладывала его вечером спать! Та самая, которую пела мне мама, хотя я понятия не имела, что у нее есть автор. Слезы катятся по моим щекам.

— Вызывается Питер Гордон! — говорит секретарь.

Питер? Я напрягаюсь. Неужели «мой» Питер?

Я впиваюсь глазами в довольно унылого седовласого мужчину, идущего через зал к свидетельской трибуне. Как возможно, что это тот мальчик, которого я когда-то знала и который изменил мою жизнь много лет назад? Который оттолкнул меня от секса, потому что я чувствовала себя слишком виноватой после наших обжиманий в саду Дэниелсов, приведших к смерти Майкла. Я легко могла бы пройти мимо него на улице, не узнав. Он бросает на меня быстрый взгляд и отворачивается.

— Это правда, что вы были с миссис Холлс в день трагических событий, касающихся ее брата Майкла?

— Да.

Он говорит таким тихим голосом, что его едва слышно.

— Погромче, если вам не трудно, мистер Гордон.

— Да, — повторяет Питер со страдальческим видом. Затем он обращается к присяжным так, как будто судят его. — Я прожил с чувством вины всю жизнь. Я виню себя — там была не только Элли. Мы пытались скрыться от Майкла, чтобы хоть немного побыть наедине. — Он закрывает лицо ладонями.

Что-то заставляет меня кинуть взгляд на галерею для публики. Оттуда на него с жалостью смотрит женщина. Инстинктивно я понимаю, что это его жена.

На лицах присяжных смесь сочувствия и брезгливости.

— Как бы вы описали домашнюю жизнь Элли? — быстро спрашивает Барбара.

— Как несчастную. Моя мать часто говорила, что мачеха обращалась с ней безобразно, а ее отец слишком слаб, чтобы противостоять своей новой жене. Они редко брали Элли в семейные поездки на отдых и использовали ее как бесплатную няню, не позволяя жить собственной жизнью. Моя мама также знала миссис Гринуэй, родную мать Шейлы, которая теперь покинула этот мир.