— Ты не должна была идти туда одна, — в тысячный раз повторил Дэвис. Вспоминая о той ночи, он всегда нервничал. Он сжал мою руку, переплёл наши пальцы. — Надо было позвонить мне.

Я виновато улыбнулась.

— Знаю. Надо было.

Фейт сидела очень прямо. Ей явно хотелось сказать что-то ещё, но она лишь с третьей попытки смогла подобрать слова.

— Я… это… — она покачала головой. — Это, наверное, неправильно. Но мне всё равно. Я хочу сказать вам спасибо. Спасибо за… — она вновь осеклась, беспомощно пожала плечами, повернулась к окну, чтобы посмотреть на своего красивого сына.

— Всё хорошо, — ласково ответил Дэвис. Он думал, Фейт благодарит меня за то, что я освободила Луку.

Но я её поняла. Она благодарила меня за то, что я нажала на курок. Она радовалась, что Ру больше нет.

И я радовалась. Иногда. По большей части. И почти никогда не жалела. Но всё-таки в тайном уголке моего сердца поселилась печаль. Конечно, я не скучала по самой Ру. Может быть, скучала по игре. Или по той женщине, какой я была, когда играла. Она могла выиграть. Она не была здесь, не имела отношения к нашему чудесному дому.

— Я понимаю, — сказала я Фейт. Она посмотрела мне в глаза, и то, что между нами произошло, произошло молча. Дэвис, наблюдавший в окно за Мэдди, ничего не заметил.

— Вы чувствуете… — начала она, но осеклась и покачала головой. — Ладно, неважно.

Я ощутила облегчение. Я не знала ответа на этот вопрос. Думая о Ру, я много чего чувствовала. Не все из этих чувств я могла назвать. Но я могла с ними жить. С ними всеми. Мне случалось переживать и худшее.

— Нам пора на самолёт, — Фейт поднялась. Дети сидели очень близко, говорили не унимаясь. Глаза Мэдди были широко раскрыты, и мне показалось, что она плакала.

— Дайте им ещё минутку, — сказала я мягко. Мы немного подождали, и Лука склонился к ней. Прижался губами к её губам, всего один раз, на секунду, но Дэвис всё равно резко встал. Мэдди прижала ладонь ко рту, они с Лукой переглянулись.

— Хватит с них, — сказал Дэвис уже по дороге к двери.

Я не стала его останавливать. Я тоже считала, что хватит, судя по тому, как Лука вёл себя с Мэдди. Впоследствии я поняла — то, что он делал с ней на диване, было криком о помощи, но он кричал не в вакуум. Моей девочке пришлось столкнуться с тем, к чему она ещё не была готова. Девушкой Луки, как выяснилось, была сама Ру. Она отправляла Луке такие же безголовые селфи, как Панде Гриер. Мэдди их видела. Мэдди много чего видела.

Их отношения с Лукой получились странными. Я надеялась, что этот милый, целомудренный поцелуй поможет что-нибудь исправить. В Сиэтле Луку ожидали всевозможные психотерапии, но это прощание не могло не пойти ему на пользу. Этот поцелуй стал первым в жизни Мэдди, он был трогательным и мимолётным, каким и должен стать первый поцелуй. Учитывая возраст Луки, он должен был стать первым и для него. Я надеялась, поцелуй очистит его губы. Я надеялась, Лука его запомнит.