– Пошел ты!

Самарин придвигает к себе дело.

– Итак, у тебя в руках улики против Широкова. Ты на его территории. Он потенциальный преступник. Что бы сделал на твоем месте любой следак, даже практикант? Вызвал бы подкрепление. Подготовился к возможному аресту. Ты идешь одна. Почему?

Есеня долго молчит. Пожимает плечами.

– А ты как думаешь? Ты же психолог.

– Ты зашла в тупик. Ты понимала. Муж пытается спасти. Тебя и вашу дочь. Меглин – расчетливый психопат-убийца. Ты понимала это, но не хотела признать. И ты решила убить себя. Чужими руками. Это была попытка самоубийства, Есеня.

Меглина уводят. У Есени звонит телефон. Есеня долго не берет трубку. Наконец отвечает:

– Я не смогла. Потому что там были люди. Они все видели. Меня бы посадили, и Вера бы меня лет через десять увидела. Я все сделаю. Но правильно. Только не дави на меня.

Отключает связь. Рука дрожит, ей стоило больших трудов сдержаться.

По небольшой центральной улице городка Есеня идет к Широкову. Он, направляясь к ней, останавливается у торговки в гипертрофированной народной одежде, продающей на улице калачи с лотка. Торговка протягивает ему калач, завернув в салфетку. Широков косится на приближающуюся Есеню.

– Вам взять? Вкусные калачи. На вологодских сливках.

Есеня отказывается, покачав головой.

– Сколько?

Лезет в карман за кошельком.

– Да вы что, Петр Андреевич?.. Угощайтесь!

– Бери деньги.