Надпись «ТМНП» на стекле. Улица оцеплена. Работают эксперты.

– Отпечатков нет. В перчатках писал.

Худой, кивнув, выходит из троллейбуса, на улице его уже ждет местный следак, Горячев.

– С водителем поговорили, толком не видел ничего. В салоне, кроме убитого, были двое – алкаш какой-то и девушка.

– Нашли их?

– Ищем.

– Еще свидетели?..

– На конечную шел. Ночью. Будем искать, но…

К ним подходит молодой оперативник.

– Товарищ капитан, взгляните…

Худой и Горячев идут к медицинскому фургону, у которого оперативники, патрульные и санитары сгрудились вокруг планшета в руках одного из них – и смотрят новости. Расступаются при виде Худого. Он смотрит на экран.

– Твою же мать…

Есеня просыпается от звуков за стеной – хаотических, случайных, где музыка сменяется фразой, и так до бесконечности. Вера спит. Есеня осторожно встает с кровати и, прикрыв дверь, выходит в соседнюю комнату, где Меглин сидит у телевизора с пультом в руке, бесконечно переключая каналы, не останавливаясь ни на одном более чем на секунду. Пустая бутылка у его ног, пустые блистеры и пузырьки из-под таблеток. В ТВ перед ним – мешанина из новостей, сериалов, мультиков, клипов, рекламы. Он не смотрит, а воюет – при каждом переключении морщится, словно кто-то бьет по гвоздю, забитому в его мозг.

– Привет…

Он диковато смотрит на нее, будто не узнает, потом коротко кивает – и снова возвращается к телевизору.

– Ты… что делаешь?

– Червей ищу… Для рыбалки!.. Ловить буду!..