Оказалось, Орсон учился на дому, ни с кем не общался и так же, как и я, нуждался в близком друге. Он был богатым. Я сразу смекнул, что через него смогу пробиться в лучший слой общества. Тогда я еще не догадывался, что корыстные мысли вскоре покинут меня. Я дружил с Блеком не из-за денег. Я дружил с ним потому, что Он – это Он. Добрый, верный, ранимый, но очень отчужденный, порой холодный и… пугающий. Я не знал, в чем причина его обособленности от общества, но и не задавал вопросов, понимая, что всему свое время. Думал, Орсон все расскажет. Я ждал. Я всегда умел ждать.

Так вот, Орсон получал хорошее образование на дому. Он был на три года младше, но умнее меня. А еще он жалел мою дурную голову. Жалел, что я не могу узнать то, что с такой легкостью доставалось ему. Поэтому Орсон стал учить меня читать и писать; говорил, что любит театр – родители часто водили его на различные постановки. Я смотрел на друга во все глаза, не понимая, о чем это он. Театр? Для меня это слово ничего не значило. А через год нашего знакомства Орсон решил показать мне, что это такое. Из его рассказов я уже кое-что понял, но многое все же не доходило до меня. Как это? Люди изображают героев книг, а другие на это смотрят? Зачем?

Мы незаконно проникли в Большой королевский. Просить денег у родителей Орсона не хотелось, ведь намного интереснее нарушать порядок, чем поддерживать его. Мы сиганули через черный вход, пока никто не видел – в этот момент грузчики затаскивали в здание массивные коробки. Нас, щуплых, никто не заметил.