– Умники вперед красавиц, – сказала Джинджер и присела. – Поднимайся, я сейчас. Камушек попал в ботинок.

Пэрли пошел вверх по лестнице, в очередной раз живо представляя, как заставит ублюдков Люденмера жрать грязь за все невзгоды, что ему пришлось пережить. Разбухшие после ливня деревянные ступеньки влажно чавкали под ногами.

«Ну, ничего! Скоро, уже совсем скоро я буду валяться на белом песочке Мексиканского залива и всю эту грязищу забуду как страшный сон. А в вилле на холме будут томиться у меня под кроватью сто семь тысяч – и еще пятьсот сверху, как вишенка на торте, – новеньких хрустящих баксов! – мечтал Пэрли, преодолевая ступеньку за ступенькой. – Ну или сколько там останется после покупки роскошной виллы. Короче говоря, обеспечен буду до конца своих дней и никогда больше в жизни не услышу: „Мама, не давай денег этому…“»

Все произошло в мгновение ока.

Когда Пэрли перешагивал через зияющую чернотой дыру в лестнице, верхняя ступенька, на которую он поставил ногу, вдруг растаяла в воздухе. Пытаясь сохранить равновесие, Пэрли выронил фонарь и схватился было за перила, но в тот же миг нижняя ступенька, служившая опорой, сломалась, точно гнилой зуб, и он сорвался вниз.

Пэрли рухнул на груду обломков из переломанных досок, битых стекол и обрубков деревьев, копившихся там, вероятно, со дня постройки пристани «Кабанья голова». Испуганно оглядевшись, он обнаружил себя под лестницей, а в следующее мгновение сверху с грохотом посыпались, как оползень, доски пола веранды. Вдруг адская боль обожгла правое колено. Стиснув от неожиданности зубы, Пэрли прокусил язык.

– Боже мой, Пэрли! – услышал он голос Джинджер. – Ты не поверишь! Только я подумала, что лестница может не выдержать…

Фонарь, упавший рядом с ним, по-прежнему горел и слепил глаза. Попытавшись сесть, Пэрли оперся ладонью о груду мусора и вскрикнул: ржавый гвоздь проткнул ладонь между большим и указательным пальцем. Тем временем Джинджер наклонилась и подняла фонарь.

– Вот дерьмо! – взвыл Пэрли, сплевывая кровь. – Гребаная коленка! Твою мать, как же больно!

– Бедняжка! – воскликнула его сообщница.

– Кажется, придется выползать отсюда на руках. Чертовски болит!

– Не спеши, – отозвалась Джинджер, – полежи минутку-другую, передохни.

– Ага, – сказал Пэрли. – Все равно деваться им некуда: сопляки у нас на крючке!

– Точно! На крючке! – поддакнула Джинджер. – Лучше и не скажешь.

«Чему она радуется? – насторожился Пэрли. – Черт возьми, до чего же хладнокровная особа! – И тут ему вспомнилась та ночь в лесу под Стоунфилдом и поразительное равнодушие, с каким Джинджер планировала убийство доктора Ханиката.