Левая нога была в порядке, и Пэрли активно отталкивался ею, но вот правая казалась совсем безжизненной. Он почувствовал, как обжигающие слезы навернулись на глаза. Пэрли с ужасом осознал, что Джинджер только и ждет, чтобы он сдался: едва лишь почувствует слабину, как тут же пристрелит его, словно раненое животное… Убьет, как доктора Ханиката, про которого однажды сказала: «Его песенка спета».

«А сейчас настал и мой черед, – подумал Пэрли. – Теперь и моя песенка спета».

– Рванем в Мексику, Джинджер! – скулил он. – У нас столько бабок, сколько нам в жизни не потратить! Мы же собирались уехать в Мексику! Подальше от всего этого дерьма!

– Твоя Мексика здесь, – тихо сказала Джинджер и спустила курок.

Последнее, что Пэрли увидел в своей внезапно закончившейся жизни, были оранжевые языки пламени, вырывавшиеся из дула револьвера сорок пятого калибра, а вместо привычного запаха пороха он вдруг почувствовал сладковатый душок гниющих персиков. Пуля вошла ему в лоб, вдребезги разнесла череп и в следующий миг вылетела из затылка.

Женщина, которую Пэрли знал под именем Джинджер де ля Франс, отбросила револьвер в сторону – застрелив подельника, она истратила последнюю пулю – и забралась под лестницу. Пока руки преступницы механически открывали клапан кобуры и извлекали «смит и вессон», ее лицо оставалось неподвижной маской фарфоровой куклы. Затем она выбралась, выпрямилась и обследовала предательскую лестницу: посередине ее зияла огромная дыра. Решив искать другой путь наверх, женщина двинулась налево, взбираясь все выше и выше по обломкам, жестяным листам и поваленным деревьям. Она карабкалась до тех пор, пока не оказалась на возвышенности, располагавшейся вровень с верандой пристани. Посветив вокруг, Джинджер осмотрелась и обнаружила, что возвышенность эта – не что иное, как заброшенная автостоянка пристани «Кабанья голова». Большая часть крыши съехала вниз и нависла над верандой, закрывая левый вход в здание. Под крышей виднелись прямоугольные оконца с выбитыми стеклами. Женщина сначала с интересом взглянула на них, но потом, рассудив, что даже для детей они узковаты, тратить времени не стала. Луч фонаря выхватил из темноты рекламный плакат кока-колы, каким-то чудом переживший все бури. Рядом был установлен термометр в виде извивающегося на крючке марлина, который, похоже, был популярной мишенью среди местных любителей пострелять. В теле рыбы чернело не меньше десятка пулевых отверстий.

Перебравшись на веранду, Джинджер аккуратно сдвинула лист жестяной крыши: за ним и в самом деле оказался еще один вход. Посветив фонарем внутрь, она обнаружила комнату с дырой в потолке. Постоянные ливни сделали свое дело: деревянные стены и пол выгнулись от влажности и покрылись черной плесенью. Порыскав лучом фонаря по углам, она никого не обнаружила, но уверенность в том, что ребятишки прячутся где-то в здании, ни на секунду ее не покидала. Женщине казалось, будто она явственно чует в воздухе запах детского страха, почему-то наводивший ее на мысли о прогорклом вине.