– Сожалею, но она не хочет с вами разговаривать. И заставлять ее мы не можем…
– Понимаю. Скажите ей, пожалуйста, что я приезжал и приеду на следующей неделе. Скажите, что я буду приезжать каждую неделю, пока она не почувствует себя готовой.
Психиатр сочувственно на него посмотрел.
– Все это я уже ей говорил на прошлой неделе, – сказал он мягко, почти нежно. – Потерпите. Ей нужно время…
– Сколько времени? Когда она будет готова?
– Трудно сказать… Через неделю, месяц, год… Может быть, больше… А может быть, и никогда. Простите, но на этот вопрос я ответить не могу. Но пожалуйста, приезжайте. Не бросайте ее. Не отказывайтесь от нее.
– Не брошу и не откажусь.
Он засыпал психиатра вопросами, но тот предпочел отговориться профессиональной тайной. «Она чувствует себя настолько хорошо, насколько это возможно в ее теперешнем состоянии», – заявил ему заведующий клиникой, и Сервас потом долго ломал голову, что бы это значило.
Он подумал об Ирен. Две недели тому назад умерла Жужка, и Мартен ездил на похороны. Ее похоронили на маленьком кладбище в Жерсе, над могилами каркали вороны. В тот день шел теплый дождь, похожий на последний, мокрый от слез поцелуй. Последнее прости Жужке. Вид у Ирен был такой убитый и потерянный, что он решил остаток дня провести с ней. Ночевали они на маленькой ферме на пригорке, которую она арендовала. Когда солнце село и на прозрачное небо высыпали звезды, оба были слегка пьяны. Она много плакала, но, вспоминая счастливые моменты, они изрядно и посмеялись. Потом разговор зашел о грядущих временах, и оба пришли к выводу, что сейчас кончается эпоха. Грядет новая эра, когда многие впадут в иррационализм и насилие. Это будет эпоха разрушений и хаоса. Уже засыпая, он услышал внизу, в гостиной, музыку. Несомненно, это были любимые песни Ирен и Жужки.
Сервас достал телефон и нашел в записной книжке номер Ирен.
– Да? – ответила она, слегка запыхавшись.
– Ты где? Ты дышишь, как будто запыхалась…
– А я и запыхалась.
– А что ты такое делаешь?
– А как, по-твоему? Я поднимаюсь, спускаюсь… бегаю: выполняю вентиляцию легких, так сказать, обеспечиваю себе стопроцентное потребление кислорода в минуту.
– Что обеспечиваешь?
– Да брось, не заморачивайся… Что у тебя, Мартен? Что-нибудь срочное?
Он вспомнил, что Ирен готовилась к какому-то суперзабегу. Наверное, вот так, не давая спуску телу, ей удавалось отчасти заглушать внутреннюю боль и муку. Только отчасти…
– Ничего срочного, я позвоню позже.
– Договорились,