Один поцелуй мог разрушить всю жизнь, и больше никто и никогда не украдет у меня ни мгновения. То же самое я сказал Жаклин — меняться никогда не поздно.

— Когда пробило двенадцать, — произнес я, — и начался салют…

Бьянка посмотрела мне в глаза, положила руку мне на локоть и перебила:

— Я знаю. Ула рассказал. Он видел вас из окна.

Слезы жгли мне глаза. Я не хочу жить без Бьянки.

— Это была ошибка. Я люблю тебя. Я всегда любил тебя.

Она придвинулась, раскрыв руки, и мы обняли друг друга. Наши глаза встретились. Навсегда.

— Я тоже тебя люблю, — сказала Бьянка.

Все вернулось на свои места. Грудь стала дышать свободно, кровь заструилась по жилам, сердце забилось легко, наполнились воздухом легкие, и мне показалось, что я сейчас взлечу.

— Нам надо уехать отсюда, — сказала Бьянка.

— И начать все сначала? — прошептал я.

Она почти рассмеялась.

Я отклонился назад и коснулся рукой ее щеки:

— Ты когда-нибудь меня простишь?

У меня пропал голос.

Мы долго смотрели друг на друга. В тишине было слышно дыхание спящих детей.

— Я тебя уже простила.

Часы остановились и начали новый отсчет.

Весь этот морок закончился за несколько секунд, чтобы теперь мы были вместе. Навсегда.

— Я так скучал по тебе, — прошептал я.