Урожденная немка, как то и положено, спустила с колющего предмета воздух и стала обходить бездвижно лежащее мощное туловище спецназовца, словно последний раз любуясь его целостностью и мужской красотой либо же просто выбирая для укола наиболее удобное места. Оказавшись в ногах у будущего покойника, девушка неожиданно напряглась и замерла, внимательно вслушиваясь в окружающую их мрачную пустоту; Юлиеву в этот момент переполняли самые противоречивые чувства, и, верная своей женской натуре, она должна была вопить и кричать, поступая так необдуманно, бесцельно, и лишь для того, чтобы в наибольшей степени выразить свои чувства; но, странное дело, она в этот чудовищный миг молчала, единственное, только ненавидящим взглядом буквально «пожирала» свою нацистскую оппонентку. Вдруг! Анабель словно что-то почувствовала и даже стала неторопливо оборачиваться назад, как будто такая неоправданная осторожность могла спасти ее от чего невероятно страшного и ужасного, но до конца узнать причину своих неожиданных страхов она осознанно не успела, так как в этот момент раздался оглушительный выстрел, раскатистым эхом отозвавшийся в скальных породах и выпущенной пулей поразивший Шуваёву в правую часть груди.

***

Одним днем ранее, 7 мая, пятница. Оперативница покидала дом Моревых по окончании дежурства примерно, как и делала это обычно, в половине седьмого утра, вместе с участковым отправляясь на службу, чтобы осуществить доклад начальнику и получить дальнейшую разнарядку на текущие сутки. Как известно, в тот день она была выслушана не очень внимательно и с легкой руки Бунько отправлена домой, чтобы дополнительно отдохнуть и хотя и немного, но все-таки выспаться. Про Анастасию, впрочем, все ясно и дополнительно повторяться не стоит, а следует разобраться: чем же в это время занималась восхитительная блондинка с изумрудными глазками и куда же она в связи с этим пропала?

Как только полицейские покинули крутой загородный особняк, а родители отправились на работу, Жанна, страшно скучавшая в последнее время, принялась, поддавшись своей свободолюбивой натуре, совсем не здравомысляще рассуждать: «А чего это я, как последняя дура, буду сидеть сейчас дома? Убийца, если он так сильно захочет, сможет достать меня и в особняке – так что такая никчемная предосторожность, уж точно, меня не спасет – однако, насколько мне известно, днем он предпочитает где-то отсиживаться и выходит на «промысел» только ночью. Что это значит? Да, впрочем, ничего такого особенного, за исключением лишь одной небольшой мелочи: мне незачем сидеть дома, а можно немного прогуляться по улице, а заодно отогнать куда-нибудь в укромное место машину Эбанта, оставленную, как известно, в лесу, чтобы впоследствии использовать ее по своему усмотрению». Ободренная такими мыслями, молодая красавица оделась соответствующим образом, на этот раз, вместо короткой юбки и сетчатых колготок, натянув на себя синие обтягивающие джинсы, а из обуви отдав предпочтение кожаным «ботильонам», с удобной, плоской, подошвой; верхняя часть одежды продолжала в ее понятии быть неизменной и ограничивалась дорогой зеленой кожаной курткой.