— Разумеется, от меня. — Мерси нахмурилась: — Это моя жизнь.

Собеседница хихикнула:

— Так-то оно так, но твоя судьба уже предначертана. Тебе только кажется, что ты сама прокладываешь путь.

Чушь какая-то.

Саломея наклонила голову, всматриваясь в нее темными глазами:

— У меня редко получается это разглядеть, в отличие от моей матери. Но… от тебя к Трумэну тянутся почти невидимые нити, они связывают вас.

— Нити?

Саломея пожала плечами:

— Вроде паутины. Едва заметные. Это трудно объяснить словами. Я дважды видела, как они сверкают. Их не разорвать.

Мерси молча уставилась на нее.

Саломея откинулась на спинку стула.

— Можешь меня не слушать, — она небрежно взмахнула рукой, будто отгоняя собственные слова. — Я иногда несу такую чушь… Не обращай внимания. — Она указала на поднос с больничной едой: — Но замечу уже всерьез: это совсем не похоже на цыпленка. Вообще непонятно, что это такое.

Мерси втянулась в обсуждение цыпленка, как будто ничего не произошло.

Тем не менее разговор остался в ее памяти. Потому что тогда, в лесу, когда она отвернулась от Габриэля и заметила Дейли, перед глазами у нее мелькнули тонкие синие линии. Они тянулись от нее к Трумэну.

Это просто блики на снегу.

У меня была сильная кровопотеря, я уже теряла сознание. Неудивительно, что мне мерещилось всякое.

Мерси не знала, как воспринять слова Саломеи. Но это было красиво. Причудливо, как в сказке.