– Нет. Не особенно. – Он встал и прищурился. – Вы плакали?

Я отступила назад.

– Лиза… – Голос сорвался, и я чуть было опять не потеряла самообладание.

– Лиза… напилась? Вяжет детские носки? Душит Гудини его же цепями или, что еще лучше, наручниками? – Он потер мне предплечья, его голос смягчился. – Скажите мне. Лиза…

Я смахнула готовые брызнуть слезы.

– Похищена.

– Что значит похищена? Гудини что-то с ней сделал?

Он уставился на прогулочную палубу и расправил плечи, будто собирался тут же ринуться в бой.

Я вздрогнула – вряд ли из-за холода. Гудини и сам прекрасно разбирается в картах. Он вполне мог захватить кузину и мучить из-за их ссоры. Может, в своей каюте он нас разыгрывал. Я не доверяла никому на этом проклятом судне.

– Кто-то принес в мою каюту ее палец.

Мефистофель пристально посмотрел на меня, и у него вырвалась тирада бранных слов, причем не все они были английские. Меня бы это впечатлило, если бы я не чувствовала себя так скверно. Он прижал ладони к глазам и опустил руки.

– Ладно. Начните с самого начала. Откуда вы знаете, что это палец Лизы?

– Да какая разница? – Я всплеснула руками. – Дело не в том, ее ли это палец. Дело в том, что ее похитил человек, который уже убил нескольких на борту этого парохода.

Вдруг Мефистофель шагнул ко мне и обнял. Я так удивилась, что не запротестовала.

– Есть еще что-то, правда? По какой еще причине вы плакали?

Я склонила голову ему на грудь, послушала быстрый стук его сердца и отодвинулась.

– Я даже не знаю, кто вы на самом деле, а вы хотите, чтобы я выложила вам самые сокровенные мысли?

– Ладно. Хотите правду обо мне?

Он вздохнул, поднял руку и быстро, чтобы не передумать, сдернул маску. Я стояла, разинув рот и затаив дыхание. Спустя столько времени после всех заявлений об анонимности он просто так от нее отказался. Темные глаза, обрамленные еще более темными ресницами; густые, красиво изогнутые брови, подходящие его характеру. Завитки черных волос надо лбом и вокруг ушей.

Я всматривалась в его лицо, ища проблеск узнавания. Я была готова поклясться, что мы знали друг друга в какой-то другой жизни. Но это был просто молодой человек, обычный, привлекательный, с ямочкой на щеке. Это в самом деле он настоящий или очередная маска? Вспомнились его слова о том, что доверие – слишком большая роскошь. Они преследовали меня как нехорошее предчувствие.