Аксель уставился на него. Какого черта? Кем он себя возомнил? Он что, священник? В таком случае, хреновый из него священник, потому что его тон был точно таким же, как и пару часов назад, когда он выполнил приказ и убил беспомощную женщину. Кто такой этот парень? Это существо?
Хейхе сел рядом с Эгоном и протянул руки. Он хотел ее подержать? Эгон с презрением выдохнул. Встал и отнес девочку к пианино, сел на табурет, поднял крышку и подыграл ее мелодии.
Вереница тонких, хрупких нот.
Хейхе посмотрел на Акселя.
– Дебюсси, – прошептал он. –
– Идиот, – сказал Аксель и отвернулся.
Глава 91
Глава 91
Кап.
Кап.
Кап.
Восемьдесят семь секунд, говорил Каин. Он, наверное, думал, что она не слушает, но она слушала. Капля примерно через каждые полторы минуты. Она высчитала, что за эту разницу в три секунды набегало две дополнительные капли в час.
В сутках тысяча восемь капель.
Когда она спала, ставила пластиковый стаканчик под железный крючок. Она замерила, насколько он наполнялся. Сначала за шесть часов, потом за двенадцать. Поэтому больше ей не было нужды считать. Теперь она просто проверяла стакан и отмечала черточкой на потрескавшемся рисунке на бетонной стене каждый двенадцатый час. Двадцать три засечки ногтем. Семнадцать черточек с тех пор, как Каин обещал ее спасти.
Лин наконец поняла, что Каин не вернется. Он ей солгал? Солгал и бросил ее так же, как сделал дядя, когда привез ее в Норвегию? Каин думал, что Лин не понимала. Что она жила с верой в то, что дядя привезет ее сюда, потому что хочет, чтобы она работала в ресторане. Но она знала. Уже тогда, когда в слезах прощалась с матерью в Международном аэропорте Дон Муанг, она знала. Зачем им везти четырнадцатилетнюю девочку через полмира, просто чтобы она готовила еду и убирала для норвежцев? Неужели там недостаточно своих девочек?
Нет, она заранее поняла, что у нее другая судьба.
В каком-то смысле она была этому рада. Лин была умной. Умнее, чем кто-либо предполагал. Мужчины видели в ней только молодую тайскую девушку, горячий кусок мяса, за который они заплатили. Это не значит, что они все были жестокими. Кто-то был. Но многие не были. Они просто были пустыми душами. Некоторые даже не тащили ее в постель. Просто хотели полежать на полу или на диване. Голые или полуголые, чтобы их обнимала девушка в школьной форме. Тогда Лин думала, что она очень рада, что она Лин. Что она не такая, как они.
А те, кто не платили? Женщины в кризисном центре, говорившие о правах, предохранении и гигиене. Полицейский патруль, подобравший и отвезший ее туда. Соседка… Они видели в Лин не больше, чем видели мужчины. Только они смотрели на нее с другой стороны и видели в ней ту, кем Лин не являлась. Лин не была никакой жертвой.