Пока говорил, он сломал пломбу на стерилизованном скальпеле и вырезал им дырку в вакуумном пакете, в который был запакован защитный костюм. Раздался тонкий свистящий звук, когда воздух просочился через дырку, и мужчина начал раздеваться.

– Каин всегда был таким предсказуемым. Я знал, что у него нет силы волы. Нет без наркоты. Эти раздавленные таблетки, которые, как он думал, принесут ему избавление. Как он их там называл?…

Вопрос повис в воздухе. Он снял темный пиджак и аккуратно сложил его в чемодан. Затем брюки. Он нашел шов для глажки и красиво сложил брюки по стрелкам.

– … Темгезик! Точно. Темгезик. Я подменил ему дозу. Маленькую дозу темгезика. Знаешь, чему она соответствует? Очень большой дозе амфетамина. Судя по тому, что я слышал, он был очень на взводе, когда его нашла полиция. Совершенно распсиховался. Да, таким мы его и знали. И ты, и я.

Он снова засмеялся. Не злым смехом. Не торжествующим. Просто подтверждая свои слова. Он расстегнул и снял рубашку, стянул футболку через голову.

– Он получил то, что заслуживал. Теперь долг выплачен.

В первые разы он поворачивался спиной, когда снимал обтягивающие трусы. Она думала, тот факт, что он отворачивался, был показателем отношения к ней. Признанием того, что она человек. Но теперь он голый стоял к ней лицом в углу и водил маленькой губкой по телу. Под мышками, по шее и в паху. Она не могла не разглядывать его. Он мог бы быть приятным мужчиной. Стройный. Высокий и мускулистый. Но бледный. Пока она смотрела на его член, он надел латексные перчатки.

Вдруг он резко сделал к ней несколько шагов. Она хотела защититься, но сил не было. Смогла только поднять руки, он оттолкнул их и схватил самое дорогое, что у нее было. Украшение. Ей хотелось сказать: бери его. Просто забирай. Но он натянул толстую цепь вокруг ее горла так сильно, что она не смогла выдавить ни слова. Он стягивал сильнее и сильнее. Лин увидела конусы света, просачивающиеся из-за поля зрения. Она пыталась ударить его, но попадала только вскользь по бокам голого тела, давление на горло вывернуло ее веки наизнанку, в горле что-то порвалось, ее взгляд застыл, и она уставилась на встающий член, похожий на новорожденную одноглазую крысу.

Убийца не выпускал жертву, пока не прекратился звон цепочки. Пока кровь струйкой не потекла из ее рта. Тогда он освободил ее от наручников и сложил худые руки друг на друга. Отнес полуголое истощенное тело к морозильной камере. Как будто ребенка.

Положив ее внутрь, он снял перчатки, еще раз обмыл себя губкой и облачился в белый костюм.