— Я хотел бы объяснить вам еще кое-что. Нестор и Лисандр, ваши предки, не были добрыми людьми, впрочем, вы и без меня это знаете.

Дети молча кивнули.

— То, чем они занимались — они и некоторые из их братьев — не имеет отношения ни ко мне, ни к этому дому, ни к другим братьям, которые живут здесь. Мы тамплиеры, и мы люди Божьи. Мы осуждаем то, что сделали Нестор и Лисандр.

— Здесь живут еще и другие? — оживленно спросил Гиан. — И дети тоже? — это, казалось, интересовало его больше, чем тяжеловесные речи Ласкари.

— К сожалению, нет, — ответил граф и беспомощно взглянул на ухмыляющегося Джиллиана. — За исключением брата Джиллиана, твоего папы, ни у кого из наших братьев нет детей.

— Брата Джиллиана? — удивленно вырвалось у Гиана.

Джиллиан тихо вздохнул. Он сам с радостью объяснил бы все своему сыну, но Ласкари уже взял инициативу в свои руки.

— Твой отец еще не говорил с тобой об этом? — с этими словами Ласкари взглянул не на мальчика, а на его отца. В его голосе послышались укоризненные нотки.

Гермафродит стойко выдержал взгляд магистра.

— Я считал, что Гиану и Тесс вначале следовало узнать все о современных тамплиерах, и лишь потом сообщить, что я один из них.

Но, несмотря на это объяснение, сомнения Ласкари не развеялись. Он ценил Джиллиана, но в то же время знал, что тот вступил в орден скорее по необходимости, чем по убеждению. Даже после семилетних испытаний подозрения Ласкари не исчезли полностью. И Джиллиан должен был в глубине души признать, что магистр прав: хотя учение, цели и пути ордена стали и его учением, целями и путями, христианская вера, которая лежала в основе всего этого, до сих пор вызывала у него чувство неприязни. Он молился вместе с братьями, принимал святое причастие, но ценил и то, и другое как символ, средство для достижения медитации. Таким образом, истинного католика из него так и не получилось.

Ласкари прекрасно знал об этом. И ему было ясно, на что он идет, принимая Джиллиана в орден, даже если не считать того, что сегодня, как и семьсот лет тому назад вступать в орден могли только мужчины, а Джиллиан был только наполовину мужчиной, точнее, мужчиной и женщиной в одном лице — еще одно нарушение устава ордена.

Джиллиан все еще хорошо помнил первый разговор с гроссмейстером. После того как он оправился от ранения, нанесенного ему ловцом жира в подземелье Хофбурга, он без промедления отправился в Венецию, прекрасно зная, что здесь находится одна из ветвей ордена тамплиеров, которая противостоит Лисандру — дело в том, что тот как-то сам поручил Джиллиану убить одного из братьев ордена, еще когда тот был наемным убийцей. Но он до сих пор не знал, известно ли Ласкари о том, что Джиллиан убил одного из его людей. По этой причине гермафродит не обращался раньше к венецианским тамплиерам за помощью. Но после поражения в подвалах Хофбурга он не видел уже другого выхода.