Татьяна улыбалась так, что у нее заболели скулы.

«Не физик, а позорище! Клоун! – думал про себя Максим. – Хорошо, что меня не видит никто из знакомых… На что только не пойдешь, когда на кону – будущее».

Он подполз на коленях к Михеевой и, не понижая голоса, простонал:

– Любимая! Прошу тебя! Заклинаю тебя в присутствии этих пестрых свидетелей: будь моей женой!

Когда они вновь сидели за столом и чокались высокими бокалами с длинными ножками, она вдруг перестала улыбаться и тихо спросила:

– Ты зовешь меня в ЗАГС? Через пару дней после того, как уже был там с другой?

Танкован поставил бокал и сцепил пальцы под подбородком.

– Ну зачем ты так?.. – укоризненно произнес он. – Я ж от чистого сердца… Никогда и никого, кроме тебя, не звал в жены. Никому не говорил такого. Даже для Светки другие слова нашел – пустые, ничего не значащие. Ее уже нет… А мне стыдно за свою глупость и ложь.

– Значит, со мной по-другому? – спросила Татьяна.

– С тобой все по-другому. Все иначе. Все впервые. – Максим смотрел ей в глаза. – Я и люблю – в первый раз. Тебя люблю… Тебя, Таня…

Она вдруг опустила голову.

– Я тоже тебя люблю, Максим…

Танкован просиял.

– Значит, ты выйдешь за меня замуж?

– Я подумаю.

Он вскочил с места.

– Я хочу, чтобы нас расписали немедленно! Прямо сегодня! Чтобы ты не думала всякие глупости – сегодня же обменяемся кольцами под музыку Мендельсона.

– Сегодня нас не распишут даже по ходатайству президента, – засмеялась Татьяна. – Уже поздно… Да и колец нет.

– Тогда – завтра! – настаивал Максим. – Похлопочи, милая, у тебя же есть связи! Дрожу от нетерпения назвать тебя своей женой!

– Хорошо, – улыбнулась она. – Сделаю все, что в моих силах. Но у меня условие, дорогой…