– Не торопись, – попросила она.

Он хотел исполнить ее желание. Но едва проник в нее, голова ее запрокинулась, тело напряглось и тотчас обмякло, глаза закатились, рот судорожно распахнулся.

Не от восторга. От боли.

Он мигом выскочил из нее и приподнялся на руках.

Испуганный и растерянный взгляд Присциллы метался по его лицу, будто не узнавая. Затем испуг обернулся кромешным ужасом, Джейкоб услышал звук сродни вою десяти тысяч демонов и, обернувшись, узрел черный кулак, летевший ему в голову.

Джейкоб нырнул с дивана и перекатился по ковру, крепко приложившись башкой о ножку журнального столика. Нортон завопила.

Джейкоб привстал и предельно четко увидел черного жука – несомненно того самого, что преследовал его, но сейчас невероятных размеров; Джейкоб не двигался, не мог двинуться, громадность этой твари завораживала, и он только смотрел, как тварь атакует его подругу – неутомимо колет рогом в плечи, грудь, шею, а Нортон визжит, молотит руками и пытается спрятать лицо.

– Убери его! – заверещала она.

Крик вывел Джейкоба из ступора: он бросился на жука, хлестнул ладонью, но тот увернулся и сосредоточил внимание на новом противнике. Басовито гудя, жук наматывал круги, облетая цель. Под сквознячком от жучиных крыльев Джейкоб вращался следом, и его член, все еще готовый к бою, нелепо мотался, как расшатавшаяся карусельная лошадка.

Потом жук отлетел в дальний угол и плюхнулся на пол, суча передними лапками.

Джейкоб ринулся на врага.

Жук выпустил крылья, взлетел и, спикировав на девушку, погнал ее по комнате. Нортон драла на себе волосы и орала:

– Убери его! Убери!

Джейкоб схватил с журнального столика книжку и запустил в жука, но промазал – тварь заложила вираж, ответив тошнотворным стрекотом, очень похожим на смех. Джейкоб швырнул вторую книжку и сбил торшер, погрузив комнату в полумрак. Теперь он засекал тварь только по звуку, а та носилась, и увертывалась, и гудела, и хихикала, и зависала в воздухе, но когда Джейкоб стегал ее кроватным покрывалом, точно хлыстом, шмыгала у него между ног, чиркая панцирем по мошонке.

Нортон дергала оконный шпингалет, приговаривая:

– Открывайся же, ну открывайся, ради бога.

Жук завис прямо перед Джейкобом, звонче жизни самой. Ветерок от его крыльев шевелил Джейкобу волосы. Жук стал меньше, огромными остались только бутылочно-зеленые глаза. Ничего не стоило схватить и раздавить его в руке, но, глядя на маслянисто блестящий панцирь и паутинку крыльев, Джейкоб понял: ни за что на свете он не уничтожит такую красоту.

Нортон справилась со шпингалетом, но теперь заело раму.