Дорица, пухлая белокурая служанка из хорватской деревни, никогда и представить себе не могла такого количества еды и питья. Огромный стол графини Батори просто ломился от яств. Тут были диковинные фрукты – экзотические желтые шары, источавшие опьяняющий свежий запах. Ничего подобного она раньше не видела. Более круглый сородич этого фрукта, яркий апельсин, остался недоеденным. Его вырезанная спиралью кожура – попеременно белая и золотистая – валялась, свернувшись, как рождественская лента.

Но самым драгоценным из сокровищ были золотистые груши. Сложенные горой на серебряном блюде, нежные плоды вызывали у девушки танталовы муки. Груши остались нетронутыми, так как у графини не было аппетита.

«Скоро их облепят жирные мухи», – думала Дорица, и ее личико, формой напоминавшее сердечко, затрепетало. Эти мерзкие черные насекомые, извечное проклятие Чахтицкого замка, роились здесь, несмотря на декабрьский холод. Забыв о законах природы, грязные твари потирали свои жадные лапки в предвкушении угощения, гниющего на застеленном льняной скатертью столе. Дорица грустно смотрела на пирамиду из золотистых фруктов.

Ее рука сама собой протянулась и схватила самую верхнюю грушу. Девушка засунула ее в карман передника и поспешила на кухню, пока Брона не заметила ее отсутствия.

Глава 46

Глава 46

Замок Батори

Высокие Татры, Словакия

29 декабря 2010 года

Когда граф Батори спустился вниз, его встретил холодный сырой воздух подземелья.

– Покажите мне пленниц, – приказал граф через дверь тощему, как скелет, охраннику.

Тот отпер дверь и поклонился. Взгляд Батори был жестким, губы безобразно скривились. Охранник съежился.

В нос графу ударило застарелое зловоние мочи и фекалий, и он прижал руку к ноздрям.

– Немедленно помыть этих девок! Искупать и соответствующим образом одеть, надушить лимоном и вербеной. И как следует накормить.

Две пленницы – которых остальные считали безумными – съежились в дальних темных углах своих клеток, словно побитые собаки. Узнав этот голос, они задрожали.

Более свежие пленницы – еще не так хорошо знавшие графа – окликнули его.

– Да, ванну! И поесть. Боже, накормите нас скорее!