Первым делом следовало развернуть судно носом против ветра. После этого шхуна, дрейфуя под зарифленным марселем, малым стакселем на носу и штормовым стакселем на корме, смогла бы противостоять буре, а в случае, если бы шторм разгулялся пуще прежнего, можно бы было еще больше уменьшить площадь парусов.

На вахту заступил матрос Драп. Капитан Лен Гай, стоя бок о бок с ним, следил за маневрами шхуны. На баке матросы споро выполняли команды Джэма Уэста, а на корме шестеро под водительством боцмана меняли бизань на штормовой стаксель. Последний представляет собой треуголный кусок очень плотной парусины, скроенный наподобие кливера, который поднимают на стоячем такелаже низкой мачты.

Для того, чтобы взять рифы на марселе, следовало вскарабкаться на ванты фок-мачты, чем и занялись четверо моряков. Первым бросился к выбленкам Хант. За ним поспевал Мартин Холт, старшина-парусник шхуны. Третьим был матрос Берри, четвертым – один из новичков.

Я и представить себе не мог, что можно действовать так умело и проворно, как это выходило у Ханта. Его руки и ноги едва касались выбленок. Добравшись до вантов, он двинулся по рее, чтобы ослабить штерты марселя. Мартин Холт устремился к противоположному концу реи, остальные двое остались посредине.

Матросам предстояло распустить парус и взять на нем низкий риф. Затем, спустившись на палубу, они должны были натянуть его снизу. Капитан Лен Гай и его помощник не сомневались, что под такой оснасткой шхуна сможет пролежать в дрейфе столько, сколько понадобится.

Пока Хант и его товарищи трудились над марселем, боцман поставил штормовой стаксель и дожидался от лейтенанта команды крепить его. В этот момент на корабль обрушился сильнейший за весь шторм удар ветра. Ванты и бакштаги, готовые лопнуть, загудели, как стальные тросы. Казалось, еще минута – и даже те немногие паруса, которые оставались на мачтах, разорвутся на тысячи лоскутов… Внезапно палуба вздыбилась от удара волны. Несколько бочонков, сорвавшись с мест, покатились к борту. Шхуна так сильно накренилась вправо, что вода хлынула буквально отовсюду. Меня бросило на рубку, и я несколько секунд не мог встать на ноги. Крен грозил катастрофой: край реи, на которой хлопал марсель, погрузился в воду на три-четыре фута… Когда рея вынырнула из воды, на ней не оказалось Мартина Холта, только что заканчивавшего там свою работу. Послышался крик – это кричал старшина-парусник, смытый волной. Его рука отчаянно взметнулась в пене, вскипевшей не гребне вала…

Матросы бросились к правому борту и стали кидать товарищу кто что может – трос, бочонок, шест, лишь бы этот предмет мог плавать и за него сумел бы уцепиться Мартин Холт. В тот момент, когда я нащупал рукой кнехт, чтобы подняться на ноги, перед моими глазами промелькнуло что-то темное, врезавшееся в следующую секунду в бурлящую воду. Неужели еще кто-то свалился в воду? Нет, это добровольный прыжок… Кто-то поспешил Холту на выручку!