И Бейнбридж удалился, возбужденный, как мальчишка в предвкушении увлекательного приключения. Мне начало казаться, что он позволяет своему воображению играть с собой шутки – намеренно позволяет вводить себя в заблуждение, словно ребенок, уже вошедший в сознательный возраст, но по-прежнему находящий наслаждение в старых сказках и мифе о Санта-Клаусе, хоть и давно распознавший обман.
К восьми часам я получил у доктора Каслтона разрешение отправиться вместе Бейнбриджем к Петерсу и оставаться там столько времени, сколько мы пожелаем.
– Я сам выеду туда рано утром, – сказал Каслтон, – и сделаю все возможное, чтобы продлить часы жизни несчастного старика. Не позволяйте Бейнбриджу пичкать Петерса своими новомодными снадобьями – в противном случае я не ручаюсь за последствия. Я не говорю, что в свое время – подчеркиваю, в свое время – Бейнбридж не станет блестящим врачом; но это произойдет не ранее, чем он, умудренный опытом, умерит свои амбиции и поймет, что Рим строился не в один день, да и не зубочисткой. Только не передавайте ему мои слова, прошу вас: мне бы не хотелось ранить его юную душу.
Когда доктор Бейнбридж подкатил в коляске к гостинице, я стоял в ожидании на тротуаре, и минуту спустя мы уже ехали к месту проживания Петерса.
Глава шестая
Глава шестая
На дорогу до дома Дирка Петерса у доктора Каслтона ушло около сорока минут; доктору же Бейнбриджу потребовалось в два с половиной раза больше времени, то есть два часа без двадцати минут. В упряжке Бейнбриджа шла одна лошадь – прекрасная рослая гнедая в яблоках – великолепное животное, которое, как большинство лошадей, изучило все привычки своего хозяина, имеющие отношение к собственным интересам. В отличие от Каслтона, Бейнбридж любил животных; Каслтон ценил лошадей за способность резво бегать, тогда как Бейнбридж превыше всего ставил благополучие своей лошади и никогда не ездил быстро без крайней необходимости.
Посему мы ехали неспешно, беседуя о Дирке Петерсе и приключениях Пима, и в конце концов придумали, как вызвать старика на разговор о путешествии, одно воспоминание о котором, внезапно вызванное моим вопросом, несколькими часами ранее произвело на него столь ужасное действие. Доктор Бейнбридж растолковал мне, что дикая реакция Петерса, описанная мной, явилась следствием не столько воспоминаний о событиях прошлого, о которых он наверняка размышлял тысячи и тысячи раз в течение минувших сорока восьми или сорока девяти лет, сколько способа, каким означенные воспоминания или мысленные образы были вызваны в его сознании.