Но фигура прелестного создания – что мне сказать о ней! Здесь я умолкаю. Когда Петерс, по моей настойчивой просьбе, попытался описать фигуру девушки, он просто впал в исступление восторга сродни бредовому состоянию. Все попытки вытянуть из старика что-нибудь вразумительное были бесполезны, хотя я пытался снова и снова. Похоже, она была сложена таким образом, что очаровательная округлость форм и стройная соразмерность всех частей тела удовлетворяли самый требовательный художественный вкус и даже отвлекали взоры восхищенных зрителей от прелестного лица. Чтобы получить примерное представление о фигуре столь совершенной, нам должно постараться вообразить плод величайших усилий природы, предпринятых с целью показать искуснейшим художникам среди людей, сколь по-детски беспомощны все их попытки изваять из мрамора поистине прекрасные формы.

Звали ее Лилама.

Похоже, молодой Пим в то время был привлекательным юношей, без малого шести футов ростом; и в своем наряде (как я говорил, во многих отношениях напоминающем одежды придворных Людовика XIV) он безусловно являл собой прекрасный образец гармоничного сочетания красоты естественной и искусственной. Вдобавок он претерпел много страданий! Нужно ли добавлять еще что-нибудь? Какое девичье сердце осталось бы равнодушным к юному чужестранцу?

Итак, эти двое полюбили друг друга. Насколько я понял со слов Петерса, история Ромео и Джульетты меркнет рядом с историей любви Пима и Лиламы. Имея возможность отдаться своему чувству, молодые люди на протяжении нескольких месяцев вкушали блаженство земного рая, какое редко удается вкусить юным влюбленным. Но увы! увы! Как и в далекие времена, когда лунный свет заливал дворцы Вавилона и Ниневии, истинным остается древнее поэтическое изречение: «Путь истинной любви всегда не гладок», – каковая истина существовала задолго до Шекспира, задолго до начала истории человечества.

Похоже, среди так называемых ссыльных преступников в Вулканических горах был некий молодой человек из хорошей семьи, который знал – и конечно же, любил – Лиламу. Здесь я замечу мимоходом, что большинство юношей, составлявших криминальный класс, никогда бы не подверглось изгнанию, если бы в Хили-ли имелась нужда в регулярной армии или если бы закон не запрещал жестокие и опасные игры – я говорю о чрезвычайно жестоких спортивных состязаниях, участникам которых зачастую наносились тяжелые увечья; состязаниях, проводившихся молодыми людьми современного и предыдущих поколений. Но помимо соревнований по гребле, в Хили-ли не было иного позволительного способа удовлетворить то желание встретиться с опасностью, какое свойственно всем отважным юношам в мире. Поэтому молодым хилилитам, в силу самой своей природы, приходилось нарушать закон столь противоестественным образом, и, как обычно бывает в таких случаях, они заходили здесь слишком далеко. Звали упомянутого молодого человека Апилус. Лилама не отвечала ему взаимностью. Она знала Апилуса с детства и не видела в бедном поклоннике ничего романтического. Но молодой хилилит обожал ее до беспамятства, и, как показали дальнейшие события, вынужденная разлука с любимой почти (если не совершенно) свела его с ума.