От ужаса у меня зашевелились волосы на затылке, но страх постепенно прошел, и я снова двинулся вперед, освещая путь направо. На этот раз, когда луч фонаря снова упал на силуэт у стены, я крепче сжал фонарь и подошел ближе. Это было одно из растений – но выглядело оно не совсем так, как описывал Мэтью, безжизненно свисая со стены пещеры. Я решил, что оно либо мертво, либо умирает, а когда провел лучом фонаря вдоль всей его длины, понял, что, скорее всего, так и есть. Большая его часть была срезана – вероятно, это было то самое растение, которым питался мой племянник.

Затем мое внимание привлекло нечто иное, тускло отражавшее свет моего фонаря. Вытянув свободную руку, я коснулся твердого предмета, который был как будто вставлен в растение примерно посередине. Внешне он походил на металлический кристалл, и, когда я потянул за него, он остался в моей руке. Я спрятал его в карман, собираясь подробнее изучить позже.

Осмелев, я двинулся дальше в пещеру, разглядывая попадавшиеся мне по пути новые зеленые стручки, отчего-то внушавшие мне непонятный страх. А потом я остановился как вкопанный. Я почти забыл о том, что искал, но теперь вспомнил…

В темном углу в полном одиночестве стояло одно из растений, погрузив корни в густую жижу в озерце. Оно ничем не отличалось от остальных, за исключением одного – на нем был надет халат, который я одолжил Мэтью!

А когда я, не веря собственным глазам, осветил фонарем это существо, оно моргнуло! Щелки в тех местах, где должны были быть глаза, открылись и закрылись, и в этот безумный миг я взглянул в полные муки глаза Мэтью Уорси!

Как мне описать остальное?

В одно мгновение меня охватил неподдельный ужас. Фонарь выпал из моих онемевших пальцев, и я услышал собственный хриплый вопль. Подняв руки, я попятился прочь от того, что я видел, прочь от чудовища возле стены. Повернувшись, я бросился бежать, крича и расплескивая жижу в озере, через лабиринт сочащихся влагой сталактитов, мимо зеленых, покрытых жуткой слизью существ, налетая на стены и на скользкие создания, не имевшие права на существование. Все это время я продолжал кричать, даже когда выбирался по веревке наверх, к дневному свету, когда мчался сломя голову по крутому склону, рискуя свернуть шею или сломать ногу, пока, в конце концов, не споткнулся и не провалился в милосердное забытье…

Да, милосердное забытье, ибо, если бы я не лишился чувств, ударившись головой, я бы наверняка навсегда лишился разума. То, что я видел, и без того было достаточно кошмарным, но то, что я слышал, было еще хуже. Ибо, когда фонарь выпал из моих пальцев и я закричал, вместе со мной начали кричать другие голоса! Голоса, которые нельзя было «услышать» физически, ибо их обладатели были неспособны к физической речи, голоса, которые я слышал собственным разумом, бесконечно жуткие и чуждые, полные вечного страдания…