Спустя четыре часа у корабля затормозила армейская кухня и несколько машин. Солдаты-повара, одетые в белые куртки и поварские колпаки, ловко расставили столы, огромные кастрюли, одноразовую посуду. Вскоре на столах появились контейнеры с блинами и пирожками с разной начинкой. В больших кастрюлях теплилась рисовая молочная каша. Чуть дальше стояло несколько ларей с различным мороженым, тортами, напитками.

Первые минуты солдат пугал вид пришельцев. Но они быстро привыкли к нему, улыбались и учтиво угощали их всем, что привезли. Вскоре довольные возгласы пришельцев заполнили пространство рядом с кораблём. Пища им пришлась по вкусу.

* * *

Переезд антихтонцев в Академию «Галактика» прошёл спокойно и незаметно для граждан Москвы. Все они были расселены по тем боксам, в которых когда-то жили предыдущие обладатели их душ на последнем курсе обучения. Зордес, в теле которого теперь находилась душа Есении, обустраивался в семнадцатом боксе, а Оркадес с душой Мефодия — в триста семнадцатом. Спустя полчаса засветились экраны на стенах их новых жилищ. Диктор в подробностях на русском языке объяснил, как пользоваться бытовой техникой, в каком месте и для каких целей нажимать кнопку, когда и как закладывается пища в холодильник. Предупредил, что завтра, в девять часов утра в актовом зале состоится сбор прибывших, в целях ознакомления с жизнью землян, для чего будет показан видеоматериал.

Чуть позже Зордес машинально нажал нужную кнопку. Из стены выехала столешница. Он достал из холодильника контейнеры с пищей, разогрел в микроволновке, поставил их на столешницу и приступил к трапезе. Как ни странно, но и еда ему показалась знакомой. Уже допивая сок, он удивился:

— Я делал всё это автоматически, даже не пытаясь разобраться, где, на что нажимать, как включать, откуда доставать. Словно делал это всегда. Может всё это я видел в тех странных снах, когда жил на своей планете?

Оркадес в своём боксе проделал то же самое машинально, только ещё включил музыкальный канал, пропел вместе с певцом песню на русском языке. И тоже удивился этому.

Ночью в дверь семнадцатого бокса постучали. Зордес проснулся и насторожился.

— Есения, открой! Это я! — услышал он голос.

— Мефодий?! — вскрикнул Зордес и бросился открывать дверь.

На пороге стоял Оркадес. Взглянув на Зордеса, он тряхнул головой и заистерил:

— Наваждение какое-то! Что с нами происходит, Зордес? Кто такие Есения и Мефодий? Почему я стою у двери твоего бокса и ору, желая увидеть кого-то другого? Почему ты бросился открывать её какому-то Мефодию?