Кулак ушёл в её голову насквозь, с мерзким сосущим звуком, и она лопнула, обдавая меня зловонными брызгами. Я упала на бок, успев плотно сомкнуть веки, и лицо обожгло. Кое-как отеревшись рукавом, я вскочила. Жирное тело без головы содрогалось и корчилось возле моих ног, распадаясь, растекаясь по земле, испаряясь и выжигая траву. Я попятилась и инстинктивно прижала Алексо к щеке, жжение прекратилось.

— Спасибо, родной…

Что там, на поляне? Основная толпа, слава Богу, разбежалась под укрытие кустов или жалась у костра, прикрываясь, чем придётся, но драка всё-таки началась. Они полезли к нам наверх, один за другим и я занялась своими противниками. Хрупкий Лев Борисыч, недалеко от меня, отбивался, как настоящий лев, обложенный шакалами, выкидывая руку с электрошокером, и заслоняясь толстым ореховым суком. Орех — это хорошо, нечисть его не любит. Витька дрался ногами, так ловко, красиво и точно, что за него не стоило беспокоиться.

Я била свинчаткой, надетой на кисть левой руки, а правой стреляла по ногам тех, кто рвался к шефу и Ашоту, стоявшими спина к спине. Злость начинала накатывать волнами, и я еле сдерживалась в подходящем диапазоне — умеренно горячем. И-и-и раз — в нос! Ушёл. Промазала… В ухо тоже больно… Не берёт? Уж не Алексо ли тебя "анестезировал"… Тогда — на, в горло… Готов… Этот лишний, с двумя не справлюсь — выстрел в бедро. Отпал… Второму — только по лбу, тело слишком жилистое, а голова послабей… Правой замахиваемся… Левой — на… Всё…Готов!

А мы, оказывается, с опытом? Привыкли девочек бить? Открытой ладонью и в лицо… А отчего так качаемся, ноги плохо держат? Опять в лицо метишь… Нет уж… Хорошо, попрыгай… Отскочим… Любишь руки вытягивать? Больно, но не смертельно… Ещё разок…На! Ну вот, рука тебе теперь долго не пригодится… Локти нужно беречь, когда на кулаки надеешься… Я не боксёр, голубь, извини, я — лыжница… Не протягивай руки… Свободен… Ещё выстрел… А ты лишний, браток, полежи-подумай…

— Ильяс, слева! Тина, сзади! — Конечно, Ашот совсем не драчун, и тем удивительнее его хладнокровие и стойкость. Он успевает отбиваться, и видит всё вокруг в этом столпотворении.

Алексо стучит в грудь, и я, оглянувшись, хватаю за руки окосевшую от ядзы мелкую ведьмочку, с длинным носом и растрепавшимися волосами. Она неожиданно сильная, верткая. Я тесню её к обломанному вязу, и толчком насаживаю спиной на обрубок, как на кол, успев подумать, что ядза для всех разное… Возле шефа с Ашотом, приходят в себя, и расползаются в стороны из кучи тел два бандита покрепче. Я снова вырубаю их пинками. Ильяс, стоя по колено среди поверженных врагов, крушит кости и челюсти налево и направо прикладом карабина, который некогда перезарядить.