Но дело было сделано. Сергей отвалился в сторону, и глаза его сделались мутными, бессмысленными.

Все еще не веря, что все закончилось и что он остался жив, хотя этого не должно было случиться, Чуркин, шатаясь, встал сначала на четвереньки, а потом и на дрожащие, подгибающиеся ноги.

Стоять так у него не получилось. Голова кружилась, перед глазами все было темно.

«Нет, по собачьи пока сподручнее», — подумал он и опустился обратно на четвереньки. Опираясь на четыре конечности, он в этом состоянии чувствовал себя увереннее.

Сергей почти не шевелился и не делал попыток встать или переменить положение своего тела.

Лейтенант достал наконец пистолет на всякий случай и ткнул его в лицо преступнику.

— Видал? — Тот не отреагировал, и тогда, засунув оружие обратно, Чуркин связал ему руки за спиной. Наручников ему не выдавали. Правда, никогда прежде они Чуркину и не требовались. Для того, чтобы штрафовать водителей за езду в нетрезвом состоянии, наручники не требуются…

Сергей лежал, открыв глаза и глядя в небо безучастным взглядом. Чуркин, морщась от боли, присел рядом.

«Он хотел меня убить, — опять подумал он, пытаясь осознать происшедшее. — Он хотел машиной раздавить мою голову. Если бы я не увернулся, он сделал бы это».

Чуркин еще раз взглянул на лежащего молча задержанного. Тот не шевелился, а только, казалось, шевелил чуть заметно губами.

«Молится, что ли? — подумал лейтенант, но тут же прогнал от себя эту глупую мысль. — Какое там… Такие не молятся… И кто бы мог подумать? Такой милый человек был. Челюсть мне сделал так хорошо. А теперь вон что». Чуркин вспомнил про труп в багажнике машины, который он чудом заметил, после чего так же чудом остался жив.

Встал с трудом, выкарабкался из кювета и пошел еще раз посмотреть. Открыл захлопнувшийся багажник, потом отогнул осторожно край задравшегося полиэтилена и увидел голую белую ногу…

Нога была явно женская, с узкой ступней, и совсем белая, как будто восковая. Несколько секунд лейтенант смотрел на эту ногу, потом ему стало плохо. Из желудка поднималась муть и его затошнило.

«Это от нервной нагрузки, — подумал Чуркин, наклоняясь возле открытого багажника. — Все болезни от нервов, правильно говорят… И вообще…»

Остановилась сзади машина. Чуркин услышал шорох шин по шоссе.

«А если это сообщник?» — подумал он и полез опять за пистолетом. Теперь он уже понимал, что такое настоящая опасность.

Но это был его, Чуркина, старый приятель, двоюродный брат жены на своем старом «газике». Он увидел Чуркина, склонившегося возле какой-то машины, и решил остановиться.