Марина же поняла тишину по-своему, торопливо подняла на трибуну сумочку, вытащила другой конверт, храбро прошагала к судейскому столу:

— Вот, — в протянутой маленькой руке конверт дрожал, — вот письмо Веры, убедитесь сами.

Она положила конверт на самый краешек стола, вернулась к трибуне и молча ждала, как мы поступим.

Я положила конверт поверх первого письма: огласим позже, и сказала:

— Так как же… Юра?

Прокурор глянул на меня укоризненно: обвиняемого в убийстве Сумина я назвала так по-домашнему. Было от чего мне опустить глаза. Я нарушила официоз, принятую в суде форму обращения. Это получилось под влиянием маленькой Марины, рассказавшей о Сумине Юре, который помогал нуждающимся в помощи. Он еще не был убийцей в ее рассказе, он был Юрой, к которому шли те, кому негде было больше приклонить голову. Шли и не ошибались. Вот и вырвалось у меня фамильярное и короткое "Юра”.

Да ладно! В чем меня упрекать прокурору? Где это записано, что судья не может назвать по имени парня, сидящего под охраной таких же, как он, молоденьких конвоиров? Нигде это не записано и нечего, уважаемый Федор Иванович, жечь меня взглядом. В конце концов Сумин только обвиняется, не признан еще убийцей Сумин… Юра.

От внимания Марины не ускользнул наш молчаливый диалог и скепсис прокурора, она поспешила поправиться:

— Ну, я не хочу сказать, что все так гладко было и так мы успешно помогали, она поискала подходящее слово, нашла: —…Несчастненьким. По-разному было. Вот Аркадий… с ним началось.

Адвокат Волкова, до того сидевшая задумчиво подперев щеку ладонью, насторожилась, выпрямилась, взяла ручку наизготовку.

— …Аркадий не из категории нуждающихся. Уверенный в себе. Я бы сказала, нагловатый тип. Обосновался у Юры прочно. Месяца два прожил, да, Юра? — опять она повернулась к Сумину, и тот кивнул, а Марина продолжала:

— Уезжал, правда, часто, но потом возвращался. Люди к нему стали приходить… совсем другие… вот как эти, — свидетельница повернулась к Реутову, смерила его взглядом, и он переменил позу, передернул плечами, спустил руки со спинки скамьи, зажал их коленями.

— Эти не первые, были такие еще… наглые. Пили. Честное слово, мне уже и заходить к Юре не хотелось! И не ходила бы, но…

В тот день все хорошо было. Выходной. Мы накануне договорились погулять пойти, в кино или еще куда-нибудь. В кафе, может. С Зоей Лягушенко, моей подругой, зашли за Юрой. Он веселый такой был, стал нас чаем угощать, поздравлять — 8 Марта мы не виделись, работал он в тот день, дежурил. Вот и наверстывал. Торт был у него приготовлен, у Юры. Все хорошо было. Посидели мы, только убрали со стола, приходят эти… Спросили Аркадия, да не просто спросили, а так, словно Юра им должен был: "Аркадий дома?” или "Где Аркан?" — что-то в этом роде. И кличкой собачьей называют человека. Юра ответил — откуда он знал, где его квартирант? Они без всякого разрешения расселись на кухне, водку достали.