– Труп был найден пятнадцатого мая…

Чёрт, а ведь завтра будет ровно месяц, как Ксюшу похитили.

– Смерть наступила предположительно между девятью и десятью вечера от механической асфиксии вследствие сдавления органов шеи петлей…

Фото улыбающегося парня сменило его же изображение в виде обезображенного трупа. Гоша отвёл глаза. Наблюдать это ещё раз, причём более детально, ему совершенно не хотелось.

– По общим показаниям свидетелей, преступник напал на Мячина в момент, когда весь отряд добровольцев, разыскивающий пропавших, возвращался к исходному пункту. Все слышали его крик.

Костомаров перевернул страницы, по которым читал.

– Но на рассказе одного из них я всё же хотел бы заострить отдельное внимание, – громко заявил он. – Сегодня утром удалось допросить Рашида Халилова, присутствующего на месте преступления непосредственно в момент убийства. Он дал понять, что наблюдал за происходящим, когда спрятался в кустах. Там его вчера, кстати, и обнаружили оперуполномоченные полицейского управления. Мужчина испытал глубокий шок, и был вместе с остальными доставлен в городскую больницу. Трое после оказанной помощи посчитали себя в достаточно удовлетворительном состоянии, и наутро после беседы со следователем отправились домой. Халилова и Сыцевича пока, конечно, оставили там. Ну да ладно, давайте я расскажу вам показания первого. Итак. Рашид говорит, что бросился на крик товарища, стал искать его, но сбился с пути, угодив в кустарник. Ему пришлось долго продираться через него, местами даже ползком – так он и добрался до поляны. Но когда увидел всё происходящее там, то, уверяет, просто не смог пошевелиться.

Костомаров оглядел всех присутствующих.

– Сейчас я включу вам запись его слов. Как вы понимаете, она уже отредактирована. Из неё вырезали все задаваемые вопросы и длительные паузы, в которых допрашиваемый плакал или просто молчал. Это сделано для более конкретного и удобного восприятия.

Он вывел на экран аудиофайл.

– Готовы? Поехали.

И щёлкнул мышкой по значку воспроизведения. Раздался шум, треск, а потом в ленту, разрывая её, ворвался дерганый, прерывистый и полный тщетно скрываемого страха голос Рашида Халилова.

«– Когда я почти вылез, – рассказывал он, – то увидел, что на поляне присутствуют люди – вроде их было двое. Но я тут же заметил верёвку, привязанную к ветке дерева, и то, что один человек болтается на ней, а другой… одетый во всё чёрное… стоит рядом. Я понял, что повешенный – это Максим».

Последнее предложение прозвучало как-то слишком укорочённо, после чего так же неестественно быстро началась новое. Но при его произнёсении голос рассказчика был уже другим: более повышенным, с нотами паники и слёз.