– И ни машины, ни гаража?

– Не-а. Я сейчас попробую по лесу перебежать на левую сторону – оттуда ещё что-нибудь рассмотрю.

– Хорошо. Гена, ты там давай, осторожнее. Мы сейчас не знаем, где он – маяк отключился рядом с местом, где мы поворачивали. Постарайся выяснить, дома ли он – но ни в коем случае не приближайся к дому близко!

– Ого. Да понял я это, Гулливер, не дурак. Всё, давай.

– Гоша… пошли поближе к подвалу, – поёжившись, сказал друг. – Надо держаться рядом с нашими. Костомаров сказал, что СОБР уже мобилизирован, и должен вот-вот выехать. А ещё Петров послал сюда двух оперов Градусова. Они заберут этого психопата у тебя в машине, только ты им быстренько показания дашь, что именно он сделал.

– Так может, мне стоит для этого спуститься к машине?

– Не вздумай! Теоретически, Михайленко там всё-таки может ходить. Одного мы тебя не отпустим, сопроводить тоже не выйдет – у ребят в подвале нет связи, и если какое-то сообщение… Он недоверчиво посмотрел на Ивана, затем быстро отвернулся от него, и прибавил: – В общем, с нами безопаснее.

* * *

Наступили тягостные минуты ожидания, которые они проводили в полной тишине, стоя в небольшом ельнике рядом с горкой, ведущей в страшную землянку, и прислушиваясь к каждому шороху со стороны леса. Один раз с Юрой снова связался Гена, но в этот раз из-за того, что на первом были наушники, Гоша ничего не услышал. Лишь позже друг шёпотом объяснил ему, что с другой стороны дома Барсуков тоже не обнаружил ничего интересного, кроме того, что ему показалось, что в одном из окон через шторы просачивается слабый свет.

– Да дома он, – проворчал Георгий. – Если бы он решил заявиться сюда, то уже бы пришёл.

Сказав это, Гоша тут же почувствовал себя неуютно. На него, словно ледяной душ, пробирающий до костей, нахлынуло воспоминание о том вечере, когда он нашёл в лесу труп Мячина – как кто-то, затаившийся в темноте среди деревьев, Наблюдал за ним, скрываясь за стволами. Он спешно отогнал от себя это видение. Ведь в данной ситуации Михайленко совершенно незачем так поступать.

«А ведь если он действительно придёт сюда, – вдруг пронеслось у него в голове, – то окажется в большом преимуществе перед нами. Он обитает тут давно – а значит, знает все укромные места и пути отступления».

В отличие от них.

У него возникло чувство, что до Артёма и его отца в этих дебрях вообще никто не бывал. Именно Михайленко-старший стал здесь местным Амундсеном, пожелавшим построить дом и подвал в землянке посреди непроходимого леса – подальше от ненавистных людей. А после его смерти сын начал использовать плоды отцовского труда в собственных отвратительных целях.