— Вот и хорошо, что надолго! — удовлетворенно отметил Алексей. — Я собственно по этому поводу и звоню, Володя. Еще раз хочу просить тебя: сиди тихо, в это дело не суйся. Свое ты уже сделал, маховик раскручен. Теперь отдыхай, ищи работу по вкусу, с девушками встречайся. Ты ведь холостяк, как я понял… А действовать будет Саша Акулов.

— А он уже действует?

— Наблюдение устанавливает пока, выявляет связи…

Нестеров усмехнулся:

«Тот странный тип в сарае у Иванова — вряд ли подчиненный лейтенанта Акулова».

И сказал:

— Времени пусть не теряет. Теперь проделки этих убийц будут и на его совести… Кстати, как поживает Рита?

— Ты подставил ее, — засмеялся Алексей. — У девчонки с утра глаза заплаканные. Или втык получила по твоей милости… Или огорчена очень, что тебя больше с нами нет. А скорее всего и то, и другое. Она к тебе не равнодушна, насколько я заметил…

— Рита с тобой еще не говорила?

— О чем? О любви? — приятно удивился Перевезенцев.

— Значит, не говорила, — понял Владимир.

— Конечно, нет. Она же только тебя и видела.

— Ты присматривай за ней, Леша. Я ей сказал, чтоб рассчитывала на тебя…

Они поговорили еще немного о том, о сем, потом Алексей продиктовал Нестерову номер своего телефона. На этом они распрощались.

Весь остаток дня Нестеров изучал похищенную в доме Иванова книгу. Сам он, хоть и медик, не очень-то много понимал в формулах, в описаниях химических реакций, да и основные выводы Иванова, как оказалось были зашифрованы; значки шифра весьма напоминали китайские иероглифы. Но научные изыскания на данный момент мало интересовали Нестерова — с ними будет разбираться специалист. Нестеров искал криминал. И находил чуть не на каждой странице. Свидетельств содеянных преступлений — свидетельств прямых и косвенных — было сколько угодно в этой книге. И они даже не были зашифрованы: имена, даты, обстоятельства поступления в клинику (многих, очень многих доставил В. Л. Башкиров), адреса, латинские или греческие наименования изъятых органов…

У Нестерова не укладывалось в голове: это каким же уверенным надо быть в собственной ненаказуемости, в том, что тебя не поймают за руку, чтобы действовать столь открыто, чтобы оставлять просто так на столе такие страшные книги — со свидетельствами тягчайших преступлений!..

Нестеров долго сидел за столом. У этой страшной книги был приятный переплет козловой кожи…

На следующий день Иванов, едва появившись в отделении, позвал Блоха к себе в кабинет. Блох, предчувствуя неладное, явился незамедлительно. И наблюдал, как переодевался Иванов. От расстройства и непонятного озлобления Иванов никак не мог попасть рукой в рукав халата. Он шипел, как змея, и бормотал проклятья, пока Блох, наконец, не помог ему.