— Пять шагов, я сказал!..

— Ты че, мужик, оборзел? — начал распаляться Пустовит.

Нестеров перевел пистолет на него, взял на прицел переносицу. Жест его выглядел так выразительно, а пистолет смотрел с такой угрозой, что Пустовит сразу замолчал.

Нестеров велел:

— Отпусти девчонку!..

Пустовит сначала вроде расслабил кулак, на который были намотаны волосы Анжелы, но потом опять сжал его:

— А вот не отпущу, — и он закрылся Анжелой. Она теперь моя заложница! — через секунду Пустовит схватил девушку за горло. Если пистолет сейчас не бросишь, я ее задушу.

Нестеров сказал равнодушно:

— Души, сколько хочешь! Она мне никто. Я впервые ее вижу… Но вас, сволочей, потом всех перестреляю!.. Пожалуй, даже сейчас начну. Вот с этого!.. — Владимир перевел пистолет на Башкирова.

Кто не стоял под пистолетом, тот не знает, какое это тяжкое испытание. Башкиров теперь знал. Побелевшими непослушными губами он тихо молвил:

— Отпусти ее, Коля!.. Коля, отпусти…

Пустовит нехотя повиновался.

Анжела, которая со страха ничего не понимала, продолжала стоять возле своего мучителя. Сознание ее, воля были как бы парализованы.

— Иди сюда, девочка! — позвала Рита.

Анжела оглянулась на Пустовита, как бы спрашивая разрешения, и неуверенно пошла к Нестерову. Рита сорвала лейкопластырь с ее губ, принялась развязывать за спиной веревку.

Анжела начинала кое-что понимать. Она с мольбой глядела на Владимира:

— Дядечка! Спаси меня!.. Они давно охотятся за мной… Я им ничего такого не делала…

Нестеров был настороже. Ни одно движение в операционной не ускользало от его глаз. Все были так напряжены, так заняты развитием действия, что совсем позабыли о Блохе, и даже не слышали, как он просил:

— Отстегните ремни!.. Освободите меня!.. Да отстегните же ремни кто-нибудь!..

Не оборачиваясь к Рите, Нестеров велел ей: